– Мне трудно сказать.
– Нужно всегда остерегаться неожиданных симпатий. Красивое личико – далеко не всегда зеркало чистой души. Единственный способ не ошибиться – это подозревать всех. Я уже в том возрасте, когда все Мишели в мире не смогут тронуть моего сердца, поэтому считаю себя более объективным. Вам, очевидно, кажется, что я пытаюсь расстроить ваш роман?
– Нет, нет, месье Главный комиссар.
– Да, Лавердин, будь я в вашем возрасте и на вашем месте, я отреагировал бы так же. Теперь о деле: прикажите Эстушу и Даруа следить за месье Понсе. Посмотрим, не скрывает ли он чего-то от нас. Ведь если я правильно вас понял, вы подозреваете его в том, что он хочет шантажировать, кажется, эту Изабель?
– Я не смогу этого утверждать до тех пор, пока не получу доказательств существования Изабель.
* * *
Круг замкнулся, а я не продвинулся в расследовании дальше, чем в вечер убийства Ардекуров. Чем больше я думал о драме, тем больше убеждался, что убийцей был кто-то из близких Ардекуров. Пойти дальше в своих размышлениях я не решался, потому что сразу же наталкивался на Мишель.
Приказав Эстушу с завтрашнего дня не оставлять ни на минуту месье Понсе, я отправился на улицу Руайе.
Когда Мишель открыла мне дверь, ее лицо было бледным и заплаканным.
– Вы одна?
– Я теперь все время одна.
Мне пришла в голову мысль, которую я, не думая о последствиях, сразу выложил:
– Послушайте, сейчас прекрасная погода. Зачем сидеть здесь и плакать? Одевайтесь и давайте встретимся перед мужским лицеем. Я сейчас быстро возьму машину, и мы съездим на Пилат.
– После похорон моих родителей, месье комиссар, у меня нет особого желания развлекаться.
С трудом, но мне все же удалось ее уговорить. Выходя из дома Мишель, я чувствовал себя таким счастливым, что совершенно забыл о своей профессии и порученном мне расследовании.
* * *
Мы ехали медленно. На душе было настолько приятно, а небо и воздух были такими прозрачными, что наш разговор состоял из совершенно банальных фраз. Но внезапно, когда мы поднимались по склону Эссертин, моя спутница спросила:
– Месье комиссар, вы привезли меня сюда, чтобы допросить?
Я уверил ее в обратном, и это принесло ей заметное облегчение. Проехав Круа де Шобуре, мы свернули налево, по дороге, ведущей в Ля Жасери. Я остановил машину на поляне, у обочины дороги. Мы вышли, чтобы немного размяться. Рядом была роща, и взяв Мишель за руку, я пошел с ней к деревьям. Прогулка была приятной, и к моей радости настроение девушки стало меняться на глазах. Она даже однажды рассмеялась по какому-то поводу. Мое лечение оказалось успешным.
Мы присели на ковер из мха, и вдруг покой леса полностью передался нам. Мишель тихо сказала:
– Такое ощущение, что я где-то очень далеко… И нет никакого желания возвращаться к людям.
– Но ведь есть же такие, которые очень ждут вас!
Она с удивлением повернулась ко мне:
– Вы говорите о Пьере?
– Да, о вашем женихе.
Она грустно покачала головой.
– Я понимаю, что вопреки здравому смыслу питала на его счет чересчур много иллюзий. Я думала, что моя нежность придаст ему уверенности и твердости, которой у него нет. Но, боюсь, все мои усилия были напрасны. Я никогда не смогу ему простить его предательства. Разве это любовь, если она отступает при первом же препятствии?
Я не возражал против ее слов, и моя спутница продолжала:
– Еще маленькой девочкой я мечтала выйти замуж за Пьера Вальера и стать мадам Вальер. Почему? Да просто я не могла себе представить, что выйду замуж за кого-то другого. И только тогда, когда трагически погибли мои родители, я, наконец, прозрела.
– Мы все, в той или иной мере, подвержены иллюзиям. По-моему, и ваша мачеха…
– Элен? Что вы,– она была очень счастлива с отцом.
– Мне кажется, что ей было скучно.
– Почему вы так считаете?
– В противном случае она бы не написала этот роман…
– Вы имеете в виду рукопись, которую я вам передала?
– Да. Это совершенно банальная вещь, которая, однако, наталкивает на мысль, что ваша мачеха не была полностью счастлива с вашим отцом или, возможно, не была удовлетворена своим положением.
– Бедная мама… Она случайно оказалась, если можно так сказать, между двумя временными пространствами. По возрасту она принадлежала к поколению, время которого уже прошло, а по вкусам – больше походила на сегодняшнюю молодежь. Казалось, что от этого внутреннего разногласия она могла страдать. Но, напротив,– мачеха была свободна от всяких комплексов неполноценности. Возможно, иногда, она мечтала…
