Боль исказила ее лицо. Тихо, почти неслышно, она задала мне вопрос, которого я ждал и боялся:
– Вы хотите сказать, месье комиссар, что кто-то считает меня убийцей родителей?
– Да, мадмуазель.
Она глухо простонала и конвульсивно выпрямилась в кресле.
– Ни одна беда не обходит меня…
* * *
Когда я уходил, Мишель вдруг сказала:
– Да, по поводу этого имени, Изабель, которому вы придаете такое значение… кажется я нашла то, что вам нужно.
– Правда?
– Подождите, пожалуйста, минутку.
Она вышла из комнаты и почти сразу же вернулась, держа в руках что-то, похожее на папку.
– Вот что я нашла в бумагах мачехи.
Папка оказалась рукописью романа под названием "Пой, Изабель!".
– Ваша мачеха сочиняла?
– Я об этом ничего не знала.
Неужели эта Изабель, настойчивую заботу о которой разыгрывала Элен Ардекур, была вымышленным персонажем!
– Позвольте мне взять рукопись.
– Пожалуйста.
Я встал.
– Похороны, если не ошибаюсь, завтра?
– Да, в одиннадцать.
– Я приду на кладбище, мадмуазель.
– Рада узнать, что там будет хоть кто-то, на чье сочувствие я могу рассчитывать.
Вернувшись к себе, я подумал, не совершил ли я самую большую глупость в жизни.
Я направил Эстуша смешаться с толпой участвующих в похоронах Анри и Элен Ардекур; сам же решил присоединиться к похоронной процессии уже на кладбище Крэ-де-Рош. А пока мне было необходимо сделать то, что я откладывал до сих пор – нанести визит семейству Вальеров, живущему на площади Жан-Плотон.
По легкой схожести с Пьером я догадался, что дверь мне открыл месье Вальер-старший. Основной чертой внешности отца и сына было безволие. Теперь я понимал, от кого у Пьера эта нераздельная с его личностью трусость. Одутловатое лицо, скользящий взгляд, нерешительные жесты не располагали к Жюлю Вальеру.
– Месье Вальер?
– Да.
– Комиссар Лавердин из Национальной Безопасности.
– …?
– Можно с вами переговорить, месье?
– Переговорить со мной?
Он растерянно оглянулся вокруг, словно в поисках помощи. Затем, придя в себя, он решился:
– Конечно, проходите, прошу вас.
Меня провели в кабинет, обстановка которого, вопреки всему слышанному мною раньше, вовсе не свидетельствовала о процветании. Когда мы устроились друг против друга, месье Вальер обеспокоенно спросил:
– Чем могу быть полезен, месье комиссар?
– Я видел вашего сына Пьера…
– С мадмуазель Ардекур?
– Именно. Кажется, они давно помолвлены?
Он неопределенно махнул рукой.
– О… помолвлены… Это не совсем точно… Ну, скажем, они очень давно знакомы, еще с детства. И отсюда – какие-то планы… Вы понимаете?
– Пока не очень, месье Вальер.
– Ну хорошо, я объясню подробнее: действительно у месье Ардекура, который был моим хорошим другом, и у меня самого были планы союза между нашими детьми, но это было очень давно!… и потом, последние события…
Он казался очень несчастным.
– Вы должны понять, что родителям, чье имя всегда оставалось незапятнанным, есть о чем подумать.
– Мне кажется, месье Вальер, что мадмуазель Ардекур не может нести ответственности за драму, которая произошла в ее отсутствие?
– Я ничего не знаю, месье комиссар! Но вы знаете, как злы люди вокруг… что они говорят. Думаю, нам следует подождать, прежде чем на что-то решаться…
– Вы считаете, что ваше колебание будет приятным для мадмуазель Ардекур?
Он заложил палец за воротник рубашки, словно ему стало трудно дышать.
– Месье комиссар, я знаю, что мое решение может показаться бесчеловечным… но когда работаешь в торговле,– приходится считаться с мнением клиентуры. А она, по крайней мере, сейчас не поймет, почему мы принимаем в свою семью человека, родители которого так… так странно… поступили. И потом эта история с исчезнувшими двадцатью миллионами! Ведь даже в старых франках, – это очень значительная сумма.
– Но ведь никто вас не просит ее вернуть, месье?
– Конечно… Но начинать супружескую жизнь с такими долгами…
Прежде, чем я успел объяснить, что у мадмуазель Ардекур не будет трудностей с возвратом мадам Триганс двадцати миллионов, оставленных у ее отца, дверь внезапно открылась, и в комнату вошла сухая и поджарая женщина с твердым взглядом. При виде ее Жюль Вальер издал вздох облегчения. Наконец-то пришло долгожданное подкрепление!
