Она направляется к лестнице. Сидни отлично реагирует на резкое обращение. Вероятно, именно так ее и дрессировали. С помощью угроз, оскорблений и унижений. Это заставляет ее двигаться.
Я тоже не стою на месте. Подбрасываю дров в котел и затем иду на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Я хватаю упаковку картошки фри и газировку, собираясь подняться наверх и посмотреть можно ли что-то сделать с ее рукой, когда мысль настигает меня.
Я мог бы заманить еще больше пчел на мед.
Так что, опуская упаковку картошки на стол, я открываю холодильник и осматриваю его содержимое. В наличии кое-что имеется. Последние несколько недель времени на готовку разумеется не было. Но все же здесь есть немного мяса лося и картофеля в охладительной камере. Они все еще в пригодном состоянии. Я вынимаю все это дерьмо, бросаю в кастрюлю и ставлю на плиту.
Горячее мясо - это прекрасно. Я мог бы использовать это. Прошлые недели я кормил Сидни чем попало. Но она не голодала, так что мясо не принесет ей вреда. Еще я варю кофе, а затем несу горшочек и две кружки наверх.
Она сидит на кровати, все еще глядя на этот глупый желудь. На ней по-прежнему одета зимняя экипировка, так что по лицу струится столько пота, что ее волосы влажные.
- Сидни - ору я. Она медленно поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. - Сними свою гребаную... - Нежнее, Мэрк. Будь помягче. Я глубоко вдыхаю, уговаривая себя быть терпеливым. - Давай же, - говорю я, поднимая ее на ноги и забирая этот тупой желудь. Я бросаю его на кровать, и ее глаза следуют за штуковиной, пока он катится по белому пуховому одеялу. - Тебе нужно снять куртку и штаны.
Я расстегиваю куртку и снимаю ее с девушки. Ее рубашка промокла от пота. Сидни просто стоит неподвижно, так что я веду ее обратно к кровати, пока она не натыкается на нее и не садится снова. Я наклоняюсь и начинаю расшнуровывать ее ботинки. Она снимает их, когда шнурки достаточно ослабляются.
Я жду, но девушка не встает. Знаете ли, я далеко не терпеливый парень. То есть бывают момент, когда это необходимо, но в целом мне не нравится баловать людей. Я не баловал Сашу, а она была на десять лет младше этой девушки, когда мы проделали то большое дельце. И сейчас я не заинтересован в том, чтобы баловать Сидни.
Никакой нежности, Мэрк.
- Снимай свои штаны, Сидни.
Она возится с пуговицей и молнией, а затем стягивает их по ногам. Ее джинсы должны бы быть сухими, но они тоже пропитаны потом. Она снимает и их, оголяясь ниже пояса. Подняв на меня взгляд, Сидни сбрасывает влажную от пота рубашку. В результате она оказывается полностью голая, так как я не оставил ей белья, покидая ее в хижине. Теперь я сожалею об этом. Она хорошенькая девушка. И ее тело...
Я беру ее все еще очень холодную руку в свою. Тыльной стороной второй руки касаюсь ее щеки, и та оказывается теплой. Сидни льнет к этому прикосновению, словно изголодалась по нежности.
От этого мои глаза сами собой закрываются на минуту. Она столь нуждающаяся. Было бы так просто удовлетворить ее потребность.
Но вместо этого я снимаю ботинки и затем стягиваю свою футболку, после чего сую ее руку к себе подмышку. Она пытается ее вытянуть, но я удерживаю ладонь и улыбаюсь.
- Это отличное теплое место, Сид. Ты должна согреть руку. Уверен, что на ней скоро появятся волдыри, но, как бы то ни было, ее нужно согреть.
- Это противно, - говорит она. - Я могу сделать это...
- Нет, - отвечаю я, садясь на кровать и вынуждая ее сделать тоже самое, так что она не может вытянуть руку. - Я сделаю это.
Я откидываюсь назад на освещенную луной постель, которая занимает почти половину круглой комнаты. Сидни приходится тоже забраться на кровать рядом со мной. Ее грудь такая красивая и упругая, она так очаровательно подпрыгивает от ее движений. Я тяну девушку за руку, пока она не садится рядом со мной, а ее замерзшая рука наконец выскальзывает на свободу. Так что я обнимаю Сидни и располагаю ее ладонь под своей противоположной рукой, вынуждая тем самым обнимать меня в ответ. Она застывает, когда я делаю это, вызывая тем самым мой смех.
- Ты боишься близости, Сидни? Такая крутая девчонка, как ты, боится близости?
