И Курци невольно вздрогнул, вспомнив те самые, другие блоки. Честно говоря, он не одобрял все эти нестандартные экзекуции, но…
«Это тоже часть работы», — утешил себя Курци.
Курци собрался было рассказать поподробней арестанту об этих… ну, в общем, нехороших, конечно, прямо скажем — страшных вещах… или, точнее… Но в этот самый момент раздался предупреждающий звон зуммера, дверь в комнату открылась и вошёл…
— Господин капитан! — Курци вскочил и вытянул руки по швам.
…Нейбер, господин Нейбер, шеф особой группы полевой жандармерии, начальник, чьё имя в его отсутствие жандармы произносили лишь шёпотом, образцовый служака Нейбер, идеальный Нейбер в отутюженном, подогнанном и подшитом точно по фигуре сером жандармском мундире, Нейбер в начищенных до блеска (и блестящих даже при тусклом свете бункерной лампы) ботинках с чёрной шнуровкой.
Нейбер вошёл в комнату. Стоял некоторое время у стула, рассматривая арестанта (даже пару раз наклонился, чтобы рассмотреть поближе… и что тут, скажите, интересного?). Потом подошёл к раковине. Закрутил кран, из которого постоянно тонкой струйкой текла вода (Курци привык к этому тихому журчанию и давно уже не обращал на него внимания, тем более, что крики арестантов заглушали любой шум… а в промежутке между допросами и такой шум хоть немного, но успокаивает… будто у ручейка лесного сидишь… хотя, понятно, непорядок это, да и ржавчина потом в раковине).
Курци всё это время стоял абсолютно неподвижно, даже дышать старался, не смотря на насморк и заложенный нос, как можно тише.
Нейбер остановился в задумчивости, потом решительно махнул рукой и подошёл прямиком к столу.
«Дела проверять будет?» — с внутренним трепетом подумал Курци.
Проверки дел он не любил: делопроизводство до конца он так и не освоил, писал с таким количеством ошибок, что компьтер секретариата регулярно возвращал ему отчёты, поскольку ни одна канцелярская программа не могла их привести в более-менее приличный или хотя бы читабельный вид.
Следствие вести он любил, да и часто получалоьс у него это… Накопать что-нибудь, ниточку найти. А вот написать об этом красиво… Нет, это не получалось!
«Мне бы в приличной семье родится», — подумал Курци, с нарастающим беспокойством следя за действиями начальника.
Тот потянулся к папке и, кажется, вознамерился полистать её.
«Не из грязи лезть, не пьяные крики папаши по ночам слушать… Я бы вам, конечно, и не такое писал! Да и званием бы повыше поднялся, это как пить дать!»
Нейбер действительно перелистнул пару страниц, но видно было, что делает он это механически, равнодушно и без всякого внимания. Возможно, он просто следовал жандармскому ритуалу (начальник непременно что-то должен проверять!) или просто хотел добавить напряжения и окончательно подавить Курци административным авторитетом.
И точно: папка неожиданно полетела на стол и Нейбер закричал:
— Мы для кого сигнализацию сделали, Курци?
Тот покачнулся, даже сделал испуганное и жалостное лицо. Но в глубине души расслабился — пронесло!
«Разнос, — решил Курци. — Просто разнос решил устроить. Никакой проверки не будет».
— Для кого звонок, Курци?! — и Нейбер ударил кулаком по столу. — Вы забыли правила? Вам наплевать на них? Как жить Республике, если даже жандармы, лучшие люди свободного мира, и то не соблюдают правила безопасности! Вы должны быть примером, а вместо этого…
Нейбер открыл ящик стола и бросил туда папку.
— Что я сделал, Курци? — отчего-то шёпотом спросил Нейбер.
— Выполнили пункт два-точка-один основных правил работы с секретными документами, — чётко отрапортовал Курци. — При включении зуммера и появлении в комнате…
— До появления, — попоравил Нейбер. — До появления, Курци! До появления кого-либо в комнате все документы должны быть убраны в стол, а ящики стола закрыты. Почему нарушаем, Курци?
— Но вы же не посторонний, господин капитан, — попытался оправдаться Курци. — И мы в бункере…
— Бред! — прервал его Нейбер.
И подошёл к арестанту.
— Вы что, видели, кто именно в комнату входит? А если это его сообщники?
— Виноват, — нашёл, наконец, нужное слово Курци. — Недосмотрел, расслабился…
