«Решились?» — самым тихим шёпотом спросил его Креди.
И заговорщицки подмигнул.
Нурис его услышал. И вопрос проводника показался ему странным, неуместным и даже…
«К чему это он? — подумал Нурис. — Вроде и так решили всё».
На сердце у него было неспокойно. План, ещё недавно казавшийся ему вполне продуманным, дерзким, но вполне осуществимым, и даже по-своему остроумным, выглядел теперь самонадеянным, нелепым, едва ли не безумным.
«Авантюра…»
Возможно, это вид беженцев, растерянных и беспомощных, породил в душе его эту внезапно пришедшую неуверенность.
Но тут же другая мысль, особенно привлекательная своей простотой и доходчивостью, пришла на помощь:
«А что остаётся?»
И в самом деле, каратели сжимают кольцо. Разведчики докладывают о появившихся над разгромленными городами гравилётах. Один удар такой штуки… Никто не спасётся, никто!
Значит, пора. Другого решения нет.
Вот только, тот ли путь выбран?
«И чего он мне подмигивает? — с неожиданным раздражением подумал Нурис. — Прямо заговорщик какой-то!»
Он и сам не мог понять, отчего его стал раздражать спасающих их проводник.
Разве только тем, что предложил план, до которого Нурис едва ли мог сам додуматься, но осуществить который и понести за это всю ответственность мог только он, командир отряда повстанцев, с толпою беженцев за спиной.
«Пора!»
Десантник снял с плеча автомат, передёрнул затвор. В глубине брошенного дома явно было какое-то движение.
Тень мелькнула в глубине комнаты.
Длинная очередь веером ушла в темноту, пули прошили стену. Отлетели куски штукатурки и белая пыль, смешанная с синеватой пороховой дымкой, повисла в воздухе.
Десантник посветил фонариком, медленно проводя лучом по полу и стенам.
Пусто. Только посредине комнаты, подрагивая коченеющими лапами, лежала сражённая очередью большая лиловая ящерица.
«Вот зараза! — мысленно выругался десантник. — Ещё патроны на тебя тратить…»
Он щёлкнул закреплённым на груди переключателем портативной рации, и доложил:
— Говорит Канхубер! Господин лейтенант, здесь чисто.
Рация что-то невнятно прошипела в ответ.
Канхубер ещё раз выругался, на этот раз вспомнив и о демонах.
Где-то рядом работали гравилёты, уничтожая крупную базу повстанцев в укреплённом горном районе.
Их плазменные установки били непрерывно, выжигая горный массив, и помехи от этих ударов выводили из строя всю электронику, в лучшем случае — напрочь перекрывали шумом и треском все каналы связи.
«Демоны эти рации придумали! — с раздражением подумал Канхубер. — То в бою из строя выйдут, то теперь…»
— Господин лейтенант, группа возвращается, — доложил Канхубер в надежде, что хоть односторонняя связь, пусть и с помехами, но сохранилась.
«Впрочем, ничего другого нам и не остаётся».
Канхубер вышле на середину улицы. Ждавшие его появление трое огнемётчиков приблизились к командиру. Один их них, крепыш Хейцер, глянул вопросительно на сержанта.
— Никого, — отрезал Канхубер. — Не изводите заряды на эти развалины, ребята.
— Так-таки и никого? — недовервчиво переспросил Хейцер.
Стоявший рядом ним капрал Огген хлопнул Хейцера по плечу.
— Невоспитанный ты человек, Хейци. И с дисциплиной не знаком. Сказал сержант: «никого»…
Этот остряк Огген мастерски научился передразнивать сержанта, имитируя резкие интонации его голоса! Канхубер давно уже мечтал как-нибудь наказать его за излишнее остроумие, да всё как-то повода не находилось.
— …значит, никого. А по кому стреляли, сержант? Жёлтая змея?
— Ящерица! — выкрикнул Канхубер. — Капрал, ты у меня когда-нибудь дошутишься! Клянусь!
Хейцер сплюнул в пыль и тронул сержанта за локоть.
— Не заводись, командир. Огген пари выиграл, вот от радости с утра всех передразнивает.
Огген нежно прижал к груди тускло блеснувшую на закатном солнце стальную трубу огнемёта и самодовольно улыбнулся. И прикоснулся перчаткой к жёлтым капральским нашивками на рукаве.
— Я полоску такого вот жёлтого металла Хейци обещал отдать.
— Если? — хмуро спросил Канхубер.
Ему уже порядком поднадоели эти постоянные пари и ставки подчинённых. Но поделать с этим сержант ничего не мог: ребята уже которую неделю не выходили из боёв с повстанцами, а в промежутках между боями их постоянно бросали то на проверки таких вот развалин, то на патрулирование, то на преследование мелких разрозненных групп повстанцев.
