Брак — это таинство. Все церемонии, связанные с ним, имеют религиозный характер; но с сакральным здесь смешиваются и мирские мотивы.
Церковь указывает времена в году, когда вступать в брак не дозволяется: с филиппова поста до восьмидневного праздника Богоявления, от первого из трех воскресений перед Великим постом до восьмидневного праздника Пасхи, от третьего дня перед Вознесением до восьмидневного праздника Троицы. Она устанавливает минимальный возраст вступления в брак — четырнадцать лет для юношей, двенадцать для девушек. Она предписывает, какие могут быть препятствия. Она осуждает брак по расчету.
Церковь принимает участие в актах, знаменующих завершение разных этапов создания семьи: в заключении брачного контракта, обручении и самой церемонии бракосочетания. В контракте священник уже присутствует; обручение происходит при нем, и он его торжественно признает (настолько торжественно, что в результате порой неожиданно возникают безвыходные ситуации: ведь когда он спрашивает: «Мартин, обязуешься ли ты взять в жены Берту, если на это согласится церковь», это «обязуешься» имеет двусмысленный характер — когда Мартин и Берта принимают такие обязательства, они уже могут считать себя мужем и женой, то есть священник, рассчитывая их обручить, женит их. Такое случается столь часто, что в результате церковные суды оказываются завалены делами, возникшими из-за этого недоразумения; поэтому Этьен Тампье, епископ Парижский, вынужден предписывать точные формулировки, которые бы переносили выполнение обязательства, несомненно возможное, на будущее[221]). Наконец, священник руководит церемонией заключения брака — он встречает новобрачных на паперти церкви, выясняет их согласие на брак и после этого пропускает их к алтарю.
Светская сторона этой церемонии — мирские пышность и развлечения, поводом для которых становится свадьба. И здесь, разумеется, все должно быть более или менее блистательным в зависимости от денежных возможностей участников. Приглашенные гости приезжают порой очень издалека, в роскошных нарядах. Они сопровождают новобрачных, когда те в составе кортежа направляются в церковь под звуки музыкальных инструментов, и таким же образом возвращаются[222]. В доме давно совершены все приготовления: все должно быть чистым и заново отделанным. Пол устлан цветами. Задаваемый сообразно средствам хозяев пир, за которым следуют увеселения, устраиваемые приглашенными отовсюду жонглерами, демонстрирует богатство и щедрость семей. Приглашенные получают подарки; на следующий день они и сами являются с подарками к молодоженам, поздравляя их. И праздник длится столько времени, сколько позволяют возможности хозяев.
Но свадьба коротка по сравнению с продолжительностью брака. Брак — это завершение; еще в большей мере это и начало: начало пути, возможно — гладкого, возможно — ухабистого. Откровенных признаний супругов из высшего света почти нет; бюргеры, люди из народа менее скрытны. В их семьях не всегда все идет, как бы хотелось мужьям, и вот горькая исповедь одного из них, удрученного этим и облегчающего душу, перечисляя все возможные жалобы — свои и других[223].
Ты, — пишет он, — прельщен женщиной. Ты женишься на ней. Она молода и прелестна, золотоволоса, свежа как роза. Но к этому привыкаешь, к тому же время идет. Что сталось с чудесной красотой? Вот уже супруга «согбенна и грузна», волосы у нее седые, тело дряблое, лицо осунулось. Сладкий латук превратился в колючий кустарник, в крапиву. Домашний очаг сделался адом, и ты узнаешь, что в доме действительно есть три бедствия: дым, мухи и жена.
Замужняя женщина подобна стенным часам, никогда не перестающим шуметь и звонить. Она не отходит от мужа, порицает все его действия, упрекает за все, чего в доме не хватает, а если в нем есть какой-то достаток, заслугу в этом она приписывает исключительно себе, потому как это-де она сидит за веретеном и это она стирает белье.
