Я взял пять человек, бросался всюду, но фураж был уже разграблен. Ведь нас тут стояло две армии, всякому было нужно. Что тут делать? Пришел к капитану и говорю, что нет овса.
«Чтоб был!» — говорит капитан.
Что будешь делать? Пойду в костел, дайте двенадцать человек людей! Людей дали. А признаться сказать, я никогда не любил грабить ни костелов, ни пчел. Бывало, солдатам говорю: не разоряй пчел, а если хочешь меду, так я тебе куплю и ешь сколько душе угодно, а пчел не разоряй! На это я был строг.
Так вот-с, прихожу в костел, смотрю — отворен, я по лестнице наверх, а там: рожь, овес, пшеница, всего в изобилии.
Прихожу опять в эскадрон и говорю: давай пятьдесят человек людей.
Людей дали. Я забрал саквы>{123} и опять в костел. К жертвеннику поставил 12 человек, чтоб не грабили, а сам с остальными по лестнице, где была сложена рожь. Солдаты на меня дивятся, да где это он все разыщет. «Небось, ребята, — говорю я им, — прикажут, так разыщешь».
«Ну что, достал?» — говорит капитан. — «Достал, Ваше благородие». — «Ну, ведь я знал, когда захочешь, так достанешь!»
Бывало, Ваше благородие, — продолжал старик, — никогда не прозеваю, утомления не чувствовал никакого… А отдыхать — я этого не знал… всегда был в движении.
Туг капитан послал меня к жене.
— Да разве офицерские жены были с мужьями в походе?
— По снисхождению начальства некоторым дозволяли — не при полку, а в вагенбурге>{124}.
«Попадичев! Поезжай, — говорит, — к Софье Карловне и привези мне графинчик водки и кусок хлеба».
Я поехал, и думаю себе, хоть не по дороге, да заеду, мол, с любопытства, посмотрю на поле сражения! Как выехал, так верите ли, Ваше благородие, лошади нельзя протолкнуть, сплошь завалено народом, все побито, истерзано, кто ползет, кто стонет, не трогаясь с места, а пособить нечем. Меня даже слезы прошибли. Ведь и нам, мол, готовится такая же доля.
На другой день нам приказано выстроиться для встречи прусского короля. Он, проезжая по рядам, приветствовал нас по-русски: «Здравствуйте, господа победители!» — «Здравия желаем, Ваше королевское Величество!» — отвечали мы ему и кричали «ура!» Как нам было приказано.
Прусский король, увешанный орденами, ехал на вороной лошади, лицо его было такое свежее, приветливо. Спасибо ему! За труды наши в деле изволил пожаловать нам по рублю серебром награды.
Уныл и вял — глядишь, и голову потерял…
Того же дня пехоту послали подбирать тела раненых и хоронить убитых. Из нашего эскадрона более 4-х человек не убыло, и то ранеными, а убитых вовсе не было.
В атаке будь смел и расторопен, бросайся туда и сюда, гляди в оба, — не мешкай, на месте не стой, особливо, когда заряжаешь, — и не убьют, а кто уныл да вял — смотришь, и голову потерял.
Чрез три дня мы двинулись к Варшаве. Король прусский пошел со своей армией левым флангом, а наши — правым, и в том же порядке, верстах в трех от Варшавы, стали мы лагерем. Правее нас стояли донские казаки, с генералом Денисовым. Лошади ночью всегда были оседланы, и мундштуков с них не снимали.
У прусского короля артиллерии было много и всякого снаряду в изобилии, так что он и нас снабжал. При наших войсках, кроме легкой полковой артиллерии, другой никакой не было.
Три раза король ночью делал канонаду по городу, и один раз секретным порохом, так что не слыхать выстрелов. Говорят, он белый — уж Бог его знает, даже один прусский артиллерист обещался мне дать такого пороху.
С пруссаками мы жили дружно. От них брали порох и снаряды и получали хлеб, каждый хлебец по три фунта и с клеймом — полагать надо, что его пекли в особых формочках.
Не все же мы занимались тем, что сторожили поляка: иногда, в свободное от службы время, поигрывали в карты.
— Как же назывались ваши игры?
— Играли в альбицвель — 21; играли и в одну — 31. У нас был унтер-офицер, Орликов прозывался, молодец такой, исправный и строгий. Бывало, как проиграется, придет ко мне и говорит: «Что, змей? Давай, — мол, — денег!»
На! Вот тебе деньги. Пей сколько душе угодно!
А в другой раз и откажешь: «Проиграл, брат; теперь твоя очередь, напой же ты меня!»
— Да ведь ты не пьешь?
— Мало ли что я не пью, я и в карты не играю, а теперь давай будем пить!
