— Отдать сейчас мундир! — сказал майор.
Казаки вывязали из тороков>{125} мундир, отдали его и эполеты поляку и привели его опять к майору.
— Скажи правду, кто это лежит?
Бригадир подошел к лежавшему на земле, заглянул в лицо, поднял руку раненого… упал на него, заплакал и закричал:
— Иезус Мария! Иезус Мария! Цо то видзе!..
Туг подняли бригадира, наш майор опять повторил ему: «Смотри, скажи правду, кто это?»
Он сказал: «Это Костюшко». Тогда Ферзену дали знать, что действительно поймали Костюшку. К пленному приставили караул, а потом казаки на плащах и пиках отнесли его в соседний господский дом.
Мы стали лагерем на месте одержанной победы и весело оправлялись после боя. Пленные рассказывали, что Костюшко ожидал Потоцкого, что тот и шел было к нему на помощь, но когда услышал пушечные выстрелы, то остановился, сделал своему войску привал и приказал приготовиться к бою.
Здесь Потоцкий простоял до тех пор, покуда мы не разбили Костюшку, потом поднялся, не пошел уже к нам, а потянулся к Варшаве и засел в Праге. Когда бы Потоцкий тут не сплоховал, нам было бы тяжело.
На четвертый день после боя двинулись мы к Праге, а чрез два перехода встретились с Суворовым, он шел с отрядом из Белоруссии. С нами он не здоровался — проехал мимо. Вечером войска Ферзена и Суворова расположились вместе.
Примкнуть штыки и сабли подвязать!
На следующий день, рано поутру, собираясь в поход, увидали, что Суворов проезжает по войскам. Мы живо выстроились и едва успели вынуть сабли, а в пехоте — сделать на караул, как Суворов явился перед нами: «Здравствуйте, господа! Я опять к вам прибыл сюда!»
Громогласно и радостно мы ему ответствовали: «Здравия желаем, Ваше сиятельство» и кричали «ура!» Он одет был по обыкновению весьма просто, в белом кительке, в егерской касочке и плеть на руке — это уже завсегда, только в сырую погоду надевал сверху что-нибудь суконненькое.
Того ж дня мы подошли к Кобылке. Неприятель выстроился перед деревней и занял лес с правой ее стороны. Наша пехота тотчас бросилась вперед, а конница ударила с правого фланга. Неприятель не устоял и пошел на уход, потом снова остановился у корчмы, возле лесу, укрепился бить из орудий.
Тут один офицер легкоконного полка прискакал к Суворову и говорит: «Ваше сиятельство, у неприятеля есть орудия!»
«У него есть орудия? Да возьмите у него орудия, — сказал Суворов, — да его же и бейте ими».
Офицер передал полковнику приказание Суворова, тот скомандовал: «С места атака!» — пехота также бросилась вперед, корчма была взята, ее зажгли, а из отбитых орудий продолжали поражать неприятеля! Как Суворов сказал, так по его и вышло. Наш полк был на левом фланге со стороны поля. Главное же действие происходило на правом фланге близ леса. Здесь неприятель понес большие потери, особенно когда погнались за ним еще верст на десять за деревню. Отсюда через трое суток мы пошли к Праге.
Не доходя семи или восьми верст до Праги, наши войска расположились лагерем. Правый фланг подтягивал к Висле, им командовал генерал Дерфельден. В пяти верстах от него стоял наш полк, а генерал Денисов с пехотою, кавалерией и казаками стал на самом конце левого фланга.
Суток через трое пошли рассматривать Прагу. За этим ходила малая часть войска и генералитет — только для того, чтобы неприятель открыл огонь и дал высмотреть, где у него батареи. Во время осмотра под генералом Исленьевым была убита лошадь. Граната ударила позади седла в самый крестец лошади, но генерал уцелел. Ему подвели другую, видно, Бог его спас.
Потом нам приказано было готовить лестницы, туры>{126} и фашинник>{127}. Этим делом занималась пехота: в кавалерии и без того было чем заняться. На следующий день, когда все было готово, перед вечером, отдали приказ готовиться к штурму. Пехоте приказано быть легкоодетой, без ранцев, одни сумы и тесаки — брать туры, фашинник и лестницы, — а в кавалерии, в драгунских полках, примкнуть штыки и брать по одному пистолету за пояс. Сабли подвязать кушаками, чтобы не мешали бежать и не бренчали.
Части легкоко́нцев (то есть легкой кавалерии) велено оставить на коне, в резерве, а части спешиться. Лошадей всей коннице оставить на месте. По первой ракете — строить фронт, по второй — с места трогаться, а по третьей — кричать «ура!..»
