Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия - страница 144

Услышав от Прасковьи Михайловны, что для благополучного прорезывания зубов Ванюши нужны зубы, вынутые у живых мышей, я с удовольствием вызвался достать их^>{11}.

Ване к ножкам привязывали голубей, тут же убитых и еще теплых; Варинька сказала мне, что сие средство подкрепляет жизненные силы и некогда спасло жизнь Александру Николаевичу^>{12}.

В нашем народе существует поверье, будто иные дети родятся с щетинками, которые колоньем своим беспокоят их; признак, по которому заключают о мнимом присутствии щетинок, состоит в том, что дитя ворочается, обнаруживая в теле беспокойство и неловкость. Такие щетинки находятся, по их мнению, в дитяти и их можно вынимать, как уверяют, следующим образом: взяв дитя в жаркую баню, натирают его патокою или медом, парят и под пареньем стирают патоку, с которою вместе выходят будто бы и щетинки. Несмотря на то, что это мнение вовсе не имеет никакого основания, оно укоренилось в народе очень глубоко; люди, разделяющие его, говорят, что в бане можно чувствовать рукою, как щетинки колют и что когда они вынуты стараньем меда, то их можно и видеть. Уверьте, господин Редактор, этих людей, что существование щетинок в дитяти вовсе невозможно по органическому устроению человеческого тела, и что потому грешно подвергать детей мучительному истязанию, которым сопровождается мнимое выниманье этих мнимых щетинок^>{13}.

У нас на Земле есть множество обычаев, получивших свое начало в отдаленной древности, к коим с того времени люди совершенно привыкли и исполняют или совсем при этом ничего не думая, или полагая только, что они, проходя к нам сквозь ряд многих столетий, должны чрез сие самое заслужить уважение и быть сохранены как изобретение наших предков.

Ум человеческий чрезвычайно любит подражать всему тому, что освящено древностию прошедших времен; по сей причине люди, часто без надлежащего исследования, принимают всякое обыкновение, употреблявшееся у их прародителей; а ежели между разными обычаями иногда встречаются им и смешные или слишком просто умные, в нелепости коих сами они уверены, то стараются извинить предубеждение свое чувством благоговения к старине; и таким образом суеверие нередко принимает на себя вид благочестия.

Неоспоримо, что предшественники наши передали нам весьма полезные, а потому и заслуживающие всякое уважение изобретения; но так же достоверно и то, что множество предрассудков, родившихся в давние времена, уцелели еще и поныне. Из шалаша бедняка, облегчающего свою горестную участь по большей части верою в чудеса, разные предрассудки перешли в домы образованного гражданина, тоже как человека не без слабостей; а оттуда поднялись они в мраморные чертоги беззаботного богача, который всемогущею своею силою упрочил бытие их на долгие времена.

Род человеческий можно уподобить цепи, коей звенья составляют одно целое; и потому влияние внешней силы на один оного член содействует укреплению или разрушению всего тела. Итак, неудивительно, если многие одинаковые привычки находятся у людей разного звания; предрассудки влекли под чугунный свой скипетр равным образом боярина и мужика. Богатый редко вымышляет, поелику это ему стоит труда; а что бедный выдумает, то является по большей части в такой одежде, какой ожидать можно от несчастия; и потому лучшая выдумка его нередко носит на себе печать суеверия.

Пока суеверие ограничивается не вредными выдумками, то есть пока оно основывается только на смешном каком-нибудь обыкновении и не погашает искры святой религии, не унижает разума и не теснит добродетели, а держится только как остаток прошедшего, то его можно отнести более к слабостям, нежели к порокам.

Сюда относится и привычка желания здоровья при чихании. Она произошла в самые давние времена и потом принята у всех образованных народов. Удивительно, как гром одного знатного носа может потревожить многочисленное общество, и между тем сколько робеет бедняк в великолепном собрании, когда ему нос его изменяет! Первый гремит фортиссимо для получения следующего ему почтения; другой, закрывшись платком, чихает пианиссимо, боясь обеспокоить подняться уши меценатов. Лишь только его Высокопревосходительство грянет своим орудием обоняния, то придут в движение все плечи и губы покорнейших присутствующих…