Исторические реконструкторы несколько раз удачно воспроизвели несложную и эффективную технологию их изготовления. Киль изготовлялся из цельного ствола дерева, гнутого на концах, шпангоуты выгибались из упругих веток или корней, доски делались путем раскалывания ствола дерева железными клиньями. Хороший лес и простые железные инструменты позволяли за один сезон собрать очень удачную конструкцию из киля, шпангоутов и досок обшивки, позволяющую быстро ходить на веслах и пересекать бурные северные моря под парусом. В отличие от крепко сбитых средиземноморских судов с их огромной технологической историей, новоделы викингов были весьма гибкими на плаву. Они допускали изгиб киля и досок поперек продольной оси и выдерживали заметное скручивание, как бы поддаваясь волнам, без разрушения корпуса.
Суда викингов не могли быть огромными, какими бывали античные и более поздние европейские, где киль и шпангоуты были набраны из разных кусков дерева и жестко скреплены между собой. Но они прекрасно отвечали потребностям войны, разбоя и торговли небольших «банд»[87]. Самый большой из изученных драккаров викингов имел 28 метров в длину и 4,5 метра в ширину. Средний размер драккара — 18 на 2,6 метра. Такой корабль вмещал от 26 до 70 воинов, которые были и гребцами. Торговые суда были сравнительно шире в обводах: 16 на 4,8 метра, 14 на 3,3 метра, 11,2 на 2,5 метра. По сходной технологии строились и более мелкие лодки, предназначенные для рек и моря.
На Руси найдено несколько мелких судов сходной конструкции. Но, увы, их трудно отнести к X веку. Письменные источники тоже рисуют более позднюю ситуацию. В «Правде Ярославичей» — княжеском законе для Новгорода, составленном более чем через столетие после деяний княгини Ольги, описаны штрафы-продажи за кражу различных судов, при условии их возврата в целости и сохранности. Самой ценной была морская ладья (штраф 75 серебряных монет), затем — просто ладья, видимо, речная (60). Набойная ладья ценилась меньше (50). Струг (25) и челн (20) были самыми дешевыми судами[88].
Челн и, судя по позднему северному названию долбленой лодки, «стружек» исследователям было легко отнести к однодеревкам. Тогда и «набойная ладья» интерпретируется не разумно с инженерной точки зрения, как речная бескилевая плоскодонка, насад[89], но именно как долбленка, увеличенная в размерах путем нашивания на борта досок. Похоже, что исследователи, ослепленные своей трактовкой «моноксилов» ромейского императора, не пытались представить воочию странную конструкцию, которую описали словесно.
Долбленка не сужается к носу и корме, просто потому, что срубать слои дерева под малым утлом наискосок нельзя — оно расслоится в воде. Поэтому известные нам древние долбленки похожи на пустотелое бревно или корыто, в зависимости от соотношения длины и ширины[90]. Никакой набивкой досок длинному корыту нельзя придать обводов, характерных для речных и морских судов, широких в середине и плавно сужающихся к носу и корме. Шириной долбленка может быть до метра; пусть доски расширят ее даже до двух метров — этого все равно мало, чтобы получить достаточно остойчивую речную лодку. Ведь борта долбленки слишком круто уходят вверх. Если их наращивать досками под другим, более пологим к воде углом, долбленка прекратится в глубоко сидящий в воде киль. Ура! Мы добились своего!
Но зачем выдалбливать киль, если главное требование к нему — прочность и… тяжесть?! Для остойчивости килевых судов викингов и ромеев в них вдобавок загружали тонны камней, служивших балластом. Без этого даже довольно широкое судно (не корыто в прямом смысле) перевернется, едва подняв парус. Но балласт, скажете вы, можно загрузить и в долбленку! Верно, и долбленый киль сломается даже на легкой морской волне, не выдержав продольного скручивания. Делать киль из цельного бревна людей научила жизнь, полная горького опыта и успешных попыток избежать лишней работы. Ведь раскалывать стволы деревьев на доски, крепить их между собой и к шпангоутам гораздо проще, чем долбить или выжигать изнутри огромное дерево, которое превратится в итоге в тяжелое и ненадежное корыто с большой осадкой — средство от ожирения при преодолении порогов Днепра и прекрасный гроб-домовина в море.
