Подвиги князей, совершавших лихие набеги на христианскую империю, описаны с воодушевлением и являются несомненным литературным достижением летописцев. Однако рассказы о них имеют два недостатка: в «Повести временных лет» они изложены иначе, чем в Начальном своде, при этом оба летописных свода повествуют о набегах, оставшихся не замеченными их цивилизованными жертвами.
Когда за сто лет до смерти князя Игоря окрестности Константинополя грабили северные варвары (в которых легко видеть объединенные воинства варягов, восточных славян и финно-угров), византийцы о них с должным ужасом писали. А когда, по Начальной летописи, гавань Царьграда в 920 году выжег Игорь, в империи его не заметили. По той же летописи, в 922 году Олег ходил вокруг Константинополя посуху под парусами, взял огромную дань, прибил на врата свой щит, но его всё равно не увидели. В «Повести временных лет» этот поход Олега датирован 907 годом. В результате вековых усилий подтвердить эту дату полюбившие летописных князей-разбойников в версии «Повести» историки нашли, что, возможно, появление россов под Константинополем упоминалось в несохранившемся фрагменте одной из версий хроники Симеона Логофета под 905 или 906 годом[75]. То есть как только речь идет о набегах болгар — всё зафиксировано, а о «подвигах» русов — так нет.
Арабы о переменных успехах роских грабежей на Каспии как раз во времена Игоря рассказали[76], хотя более близкие к Руси хазары были убеждены, что в начале 940-х годов русов водил в набеги Олег. По хронологической раскладке Начальной летописи Олег скончался до 923 года, когда после победоносного похода на Царьград в 922 году «пошел… к Новгороду, а оттуда в Ладогу. Другие же говорят, будто пошел он за море, и укусила змея в ногу, и оттого умер; есть могила его в Ладоге». Согласно «Повести временных лет», поведавшей нам знаменитую историю с любимым конем и волхвом, Олег умер еще в 912 году и был похоронен в Киеве «на горе, называемой Щековицей. Есть могила его и доныне, зовется могилой Олеговой», — уверил читателя самый поздний из разбираемых летописцев.
Легко понять, почему научный вывод о последовательности создания рассказов Начальной летописи и «Повести временных лет» не вызывает восторга у ряда историков, которые не видят в сравнении их текстов ничего хорошего. В Начальной летописи Олег — «мудрый и храбрый» воевода Игоря, который и сам «храбр и мудр». В «Повести» «умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу, родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо тот был еще мал». В Начальной летописи Игорь с Олегом пошли вниз по Днепру и обманом убили неведомых Аскольда и Лира. В «Повести» Аскольд и Дир были «боярами» Рюрика, прославились походом на Царьград в 866 году, а в 882 году были убиты Олегом, который действовал один: Игорь был так мал, что его носили на руках. В Начальной летописи ставил города и платил дань варягам Игорь, в «Повести временных лет» — Олег. И т. д.
Очевидно, что даже в рассказах об Олеге и Игоре, не говоря о совсем уж мифическом Рюрике и его загадочном роде варягов-руси, мы имеем дело с весьма вольной интерпретацией легенд через столетие с лишком после смерти княгини Ольги, в более древнем рассказе о которой нет противоречий. Единственный случай, когда добавленный в «Повесть» рассказ о походе Игоря на Византию в 941 году совпал с византийской хроникой, текстологи объяснили давно: летописец его у греков и переписал[77]. А вот победоносного похода Игоря к рубежам империи в 944 году у имперских авторов (как и в Начальной летописи) нет. Да и откуда взяться, если якобы заставившая греков платить выкуп дружина в летописи уже осенью говорит князю, что не имеет портов? (Тут Начальная летопись и «Повесть» уже полностью совпадают, поскольку с этого момента передают текст Древнейшего сказания.)
Тенденцией «Повести временных лет» относительно Начальной летописи было удревнение Рюриковичей, больно затронувшее Ольгу. В Начальной летописи Игорь сам «привел себе жену от Плескова, именем Ольгу, и была мудра и смыслена, от нее же родился сын Святослав». В «Повести» этот текст, ранее не имевший даты, был помещен под 903 год и переделан в пользу введенного в рассказ княжения Олега: «Игорь вырос и собирал дань после Олега, и слушались его, и привели ему жену из Пскова именем Ольгу…» (а «княжить» юноша начал через десять лет, в 913 году). Однако монах-летописец в «Повести временных лет» не подумал изменить текст Начальной летописи (из Древнейшего сказания) о том, что в 945 году Святослав был совсем мал («детеск») и в 946 году едва смог перекинуть копье между ушами коня.
