Самая ранняя из записанных былин о славных временах Владимира Святого попала в «Повесть временных лет» при Владимире Мономахе. Ранее в Начальной летописи под 993 годом было написано только, что «пошел Владимир на хорватов» (славянское племя в верхнем Поднестровье). «Когда же возвратился он с хорватской войны, — добавил составитель «Повести», — пришли печенеги по той стороне Днепра от Сулы. Владимир же выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль. И стал Владимир на этой стороне, а печенеги на той, и не решались наши перейти на ту сторону, ни те на эту. И подъехал князь печенежский к реке, вызвал Владимира и сказал ему: "Выпусти ты своего мужа, а я своего — пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года и разойдемся; если же наш муж бросит вашего оземь, то будем разорять вас три года". Владимир же, вернувшись в стан свой, разослал глашатаев объявлять: "Нет ли такого мужа, который бы поборолся с печенегом?" И не сыскался нигде.
На следующее утро, — продолжает «Повесть», — приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж и сказал ему: "Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился на меня и разодрал кожу руками". Услышав об этом, князь обрадовался и тут же послал за ним. Привели его к князю, и поведал ему князь всё. Тот отвечал: "Князь! Не знаю, могу ли я с ним схватиться, но испытайте меня: нет ли крупного и сильного вола?" И нашли могучего вола, и приказал он разъярить вола; возложили на него раскаленное железо и пустили вола. И побежал вол мимо него, и схватил его рукою за бок и вырвал кожу с мясом, сколько захватила рука. И сказал ему Владимир: "Можешь с ним бороться".
На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать: "Где же муж? Вот наш готов!" Владимир повелел (воинам) в ту же ночь облечься в доспехи. Печенеги выпустили своего мужа: был же он огромен и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками и пустили их друг против друга. И схватились, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь (как Мстислав Храбрый касожского богатыря Редедю. — А.Б.).
И кликнули русские, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою великою».
Этот законченный богатырский сюжет, от явления героя из полной безвестности (простого отца да еще младший сын) до победы над врагами Руси и приема в дружину Владимира, перекликается с русскими сказками, где простой парень — Никита или Кирилл Кожемяка или Илья Швец — сидит себе в избе за работой. Тут героя находят посланцы князя, дочь которого похитил, полюбив ее, лютый змей. Нечаянно побеспокоенный парень рвет от неожиданности 12 шкур, которые он мял или шил. Ни князь, ни старосты-старцы не могут умолить его отправиться в поход за княжной. Живет она со змеем — ну и счастья им! Только плач малых детей, явный намек на разорение Руси кочевниками, побуждает героя к действию. Напрасно побежденный змей предлагает герою поделить землю поровну, как хан Кончак своему пленному другу князю Игорю Святославичу в «Слове о полку Игореве». Герой освобождает княжну, запрягает змея и пашет на нем, создавая защиту от Степи — Змиевы валы. А потом топит змея в море.
Вероятно, летописец слышал эту сказку, но его не устраивал излишний сказочный оптимизм. Верно было лишь то, что даже великий князь не мог в его время защитить землю от половцев, как Владимир Святой — от печенегов. К счастью, были на Руси и богатыри, и умные головы. Об этом говорит вставленная в «Повесть временных лет» как быль чудесная сказка:
