Особая подлость системы угнетения состояла в том, что порабощение проводили сами рабы. Приказчиками, ведавшими хозяйством и домом любого господина, — тиунами и ключниками — могли быть только холопы или рядовичи. Они ненавидели свободных смердов и стремились обратить их в рабство. Смерды, жившие на земле, так или иначе присвоенной или пожалованной боярину князем, постоянно чувствовали эту опасность. Развитием этих отношений стало появление в селах принадлежавших боярам укрепленных дворов, тип которых местами сохранился до сих пор: дом, хлев и сараи стоят глухими стенами наружу, а свободное пространство между ними перекрыто высоким забором с воротами, в которых имеется калитка. Здесь, как в тюрьме, жили холоп-приказчик, рабы и закупы, вынужденные оберегать хозяйское добро от свободных и окруженные ненавистью соседей. Но у боярских хором и дворов было свое пугало — княжеские замки.
Вся Западная и Центральная Европа была тогда покрыта различными по архитектуре, но одинаковыми по замыслу следами Средневековья: замками, тяжелыми и зримыми символами господства вооруженного меньшинства над покоренным населением и постоянной войны владетелей микроскопических государств между собою. На Руси таких символов Средневековья почти не осталось, но это не значит, что их не было. Экспедицией академика Б. А. Рыбакова были тщательно изучены остатки замка в Любече, построенного Владимиром Мономахом в бытность его князем Черниговским. Рассмотрев устройство и жизнь этой крепости, мы можем быть уверены, что познакомились с основными чертами всех русских княжеских замков и отношений, завязанных вокруг них.
Замковая гора в древнем городе Любече у Днепра отрезана от домов горожан глубоким рвом. Укрепленная площадка на вершине крутого холма невелика — всего 35×100 метров. Князю на ум не приходило строить защиту для кого-либо, кроме себя, своей дружины и имущества. Дубовые срубы с жилыми клетями внутри образовывали с внешней стороны высокую стену. Стена с проходящей по ее верху крытой стрелковой галереей охватывала замок отдельно от города. Подъемный мост через ров вел в мостовую башню. Пробившийся через нее супостат попадал в узкий проезд между двумя стенами, поднимавшийся к главным воротам с двумя башнями.
Неприятель, избежавший убиения со стен на этом пути, упирался в расположенный под башнями длинный туннель с тремя заслонами. Проломав оные, обваренный кипятком и оглушенный каменьем незваный гость оказывался во дворике внешней стражи, огороженном тыном (стенкой из врытых в землю заостренных сверху кольев). Во дворике располагались каморки с очагами для обогрева часовых, погреб и ход на стены. Увы, отдохнуть здесь штурмующему не пришлось бы. Главная четырехъярусная башня-вежа, подобная западному донжону, высилась над всеми замковыми постройками, не связанная со стенами, но позволяющая простреливать все крепостное пространство. Только через вежу с ее мощными вратами можно было пробиться к хозяйственным клетям со всевозможной «готовизной» — мясом, рыбой, вином, пивом и медом, к овощехранилищам и сеновалам, к глубоким подвалам с запасами зерна и воды. Благодаря этим запасам 200–250 человек жителей замка могли просидеть в осаде более года. Без ведома хранителя вежи нельзя было попасть ни к парадному двору с шатром для почетной стражи, за которым высился княжеский дворец с тремя высокими теремами, ни к небольшой церкви под свинцовой кровлей.
Терем и сени — два понятия, постоянно употребляемые в древнерусской литературе и фольклоре, — порядком запутаны для читателя. Тем и другим словом часто называли дворец, причем герои во дворце могли оказаться как «в сенях», так и «на сенях». На самом деле все просто. Любое солидное древнерусское здание, за редкими исключениями, было деревянным (как дворец в Любече). Оно состояло как минимум из двух клетей — срубов высотой в один-два этажа. Два сруба соединял прочный, укрепленный в середине на столбах навес, который давал тень и потому назывался сенями (тенями). Над ними могла быть двускатная крыша. Тогда сени просто защищали от солнца, дождя и снега. Но чаще по дощатому покрытию сеней можно было ходить из одной клети в другую. Такие открытые с двух сторон и покрытые крышей сени назывались переходом. Переход связывал вторые, жилые этажи клетей. Нижний их этаж не имел окон, кроме крошечных волоковых (щель между бревнами с заслонкой); в более поздних источниках он назывался подклетом. Пол его полом мог быть еще погреб-подпол, куда в былинах князь нередко сажал богатыря Илью Муромца. Второй, жилой этаж, на который надо было подняться вверх по внутренней или внешней лестнице, назывался горницей. Вместо крыши над сенями и клетями могла быть возведена третьим этажом светлица: более легкое, чем клети, сооружение из столбов и досок с большими (в несколько десятков сантиметров) окнами, где жены и девы проводили время за рукоделием, требующим света. Островерхую крышу крыли тогда поверх светлицы.
