При этом отдельные щиты всё равно рассыпались, и после серьезного боя их приходилось менять. Вопросы «от разума» тут лучше не задавать. Почему щиты из прямоугольных досок были круглыми? Почему иконы сбивались из досок, без единого гвоздя, крайне прочно и надежно, а щиты даже без повреждений изгибались в руках, как драккар на волне? Почему хват щита на далеком севере был кулачным, как у римских легионеров, а не локтевым, на который уже перешли в Византии под влиянием Степи? Нет ли здесь намеренного ослабления индивидуального воина по отношению к дружине? Почему мудрые мастера-саксы, тщательно вбивая металлической насечкой названия своих мастерских на каждый клинок, не делали рукояти мечей чуть длиннее? Где, наконец, романские мечи, теоретически и по изобразительным источникам ромбического сечения, которые Восточная Римская империя должна была массами ковать для своей армии? Археологи их не нашли. А мы можем судить только по тем источникам, которые у нас есть.
Древнерусские боевые топоры имели в основном одну форму: с удлинением легкого лезвия вниз, в виде тупого крюка. Это снимало много лишнего металла при переходе от обуха к острию, оставляя режущую кромку довольно длинной. Лезвие почти всегда чуть скошено внутрь, к древку: то есть топор держали как меч, перпендикулярно руке, не работая в бою кистью. При таком хвате скошенное лезвие прилетало во врага прямо, сразу нанося максимально широкую рану. При всей легкости боевых топоров, они отрубали руки, ноги и головы не хуже, чем мечи. Легкость эта говорит нам об отсутствии у противников тяжелых сплошных доспехов, которые необходимо проламывать, и об очень высокой скорости боя, для которого требовался крайний профессионализм. Боевой топор, как и меч, в принципе мог пробить кольчугу и даже шлем. Быстрый удар внешним углом закаленного лезвия, тем более на полном скаку, резал даже сплошное железо шлема, как консервный нож. Но вытащить топор было уже невозможно. У топориков были и другие формы, например, равномерно расширяющегося к лезвию конуса или узкого лезвия против доспехов. Однако проушины под древко у всех боевых топоров непривычно для нас узки: всего 2–3 сантиметра! Древко топора — топорище — было очень тонким. Значит, и здесь ловкость воина была важнее силы. Богатырь от сохи Микула Селянинович с оглоблей в руках в дружине не котировался.
Боевой топор был не просто очень распространенным — гораздо больше, чем меч, особенно на севере Руси, — но и статусным оружием. Об этом говорят нам топоры с красивым узором, выполненным золотой и серебряной насечкой. Среди украшенных топоров или, скорее, топорков есть такие маленькие и легкие, что они больше похожи на символ власти, чем на боевое оружие. Носили их, как позже шестопер, просто заткнув за пояс, в то время как обычный боевой топор вешали в кожаном чехле на пояс.
Топорки эти прославились во время мятежа волхвов в 1071 году. Воевода Ян Вышатич, приехав собирать подати в Белоозеро, нашел огромную толпу смердов во главе с волхвами на реке Шексне. Он вышел к ним «сам, без оружья», с одним топорком. Когда волхв хотел ударить его топором, Ян, «обернув топор» (то ли волхва, то ли свой), «ударил обухом», начав общий бой. В то же время в Великом Новгороде князь Глеб Святославич в одиночку подошел к волхву, на сторону которого встали большинство горожан, с топором, прикрыв его плащом.
— Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера? — спросил князь.
— Знаю всё, — ответил волхв.
— А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?
— Чудеса великие сотворю! — заявил волхв.
«Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись». Впоследствии новгородцы изгнали князя Глеба, а язычники всё равно убили его. Но отличные боевые свойства княжеского топора он доказал[178].
На юге Руси копье было распространено больше, чем топор. В основном это были копья с небольшими листовидными или кинжалообразными наконечниками, крепящимися к древку металлической втулкой довольно малого диаметра, до 3 сантиметров в самой широкой части. Это говорит нам, что копье крепилось на легком древке и предназначалось для быстрого удара. Никакой металлической оковки, какую мы часто видим впоследствии, вплоть до казачьих пик Первой мировой войны, на древках не было. Копьем, как и мечом, не фехтовали, но наносили стремительный удар и отдергивали, чтобы противник не мог тонкое древко сломать или срубить.
