Пришел крошка-сын и предложил писать в электронный журнал простые и понятные студенческой молодёжи тексты.
Как интересно устроилось с появлением сети – миллионы людей каждый день пишут новые тексты, и стать писателем ничего не стоит.
– О чем писать, на какую тему, что вам интересно?
– О чем хочешь, – ответил сын. – О болезнях общества. О потребительстве, например.
Чем наивнее предложение, тем охотнее оно принимается. К тому же я знаю, о чем писать. В редких и коротких беседах с сыном и его приятелями я несколько раз слышал те же вечные вопросы о смысле жизни, какие занимали в юности меня. В возрасте сына мне казалось, что я знаю ответы на эти вопросы. Сейчас я вижу, как туманны и сложны они были, как мало мне помогли, и что теперь я могу ответить проще.
Что мне помогает отвечать? Чем я отличаюсь от себя в молодости? Только одним – миропониманием, которого тогда не имел.
Вот только мое понимание мира вряд ли пригодится молодому уму, который может посчитать его за обноски, поеденные молью, – это один из законов жизни. Ведь каждый понимает мир через собственное усилие и по-своему. И каждый способен его понять, если только не сходит с прямого пути.
Поэтому я не собираюсь озвучивать свои ответы.
Все, чего я хочу, – подсказать, что надо замечать подсказки, которые помогут не заблудиться.
Сразу надо признаться, что людей я полагаю излишне самонадеянными, потому что сам такой же. Я не сомневаюсь, например, что могу писать, хотя, когда раньше я пробовал это делать, у меня получалось плохо.
Сейчас, правда, я научился писать некие научные тексты, которыми зарабатываю на жизнь. Но всегда относился и отношусь к этому занятию, как к отвлечению от настоящего призвания.
Свое призвание я узнал в 16-ть лет, посмотрев фильмы И. Пырьева «Идиот» и «Братья Карамазовы». Их показывали в малом зале кинотеатра «Комсомолец», в неудобное для людей дневное время. Зато мне это время было очень удобно, а билеты на дневное кино тогда стоили всего 10 копеек.
Трудно описать, как ладно легли мне на душу и князь Мышкин, и Настасья Филипповна, и Митя Карамазов, и Иван, и Алеша, и Катерина Ивановна. Инфернальные женщины, душевный надрыв, выворачивающие душу монологи – никогда я не видел подобного. Точно творец раскрыл мне изнанку своих созданий.
Я тогда много и беспорядочно читал – все, что находил в библиотеках. Но после этого кино почти все оставил, и целый год зачитывался Достоевским. Он открыл мне канал к знаниям, которые я должен был освоить и передать благодарному человечеству.
На следующий год я поступил в университет и между занятиями начал писать, подражая Федору Михайловичу, выдумывая переживания и пытаясь их накручивать. Я наслаждался творческим блаженством. Я отрывался от тела. Я мог летать. Я был и близко, и далеко. Всего себя я готов был отдать людям.
Мой первый рассказ вернулся из журнала с вежливым отказом и пожеланием успехов.
В другом вся главная моя работа над отражением душевных переживаний героя на похоронах бабушки почти не взволновала первого читателя – отца, который отметил лишь мою наблюдательность к деталям.
Отцы умеют приземлить. Я понял, что преувеличил свои таланты.
Однако тот, кто попробовал сладкой власти слова, в каком-то смысле хуже наркомана.
К тому же после разговора с сыном мне был знак.
Под утро, когда забытье от чрезмерной усталости после чтения за компьютером стало проходить, я увидел во сне абсолютную тьму. Мне казалось, что я смотрю в нее открытыми глазами.
Сначала тьма была полностью неподвижной. Потом, под действием моего взгляда, она начала слегка колебаться. Потом заклубилась. Потом среди мрака стали появляться серые очертания, напоминающие лик. Эти черты начали светиться отраженным светом, проявляться все отчетливее и увеличиваться в размерах. А потом мрак расступился, и явился свет. Он приглашал, он звал, он был живой.
Когда я проснулся, то волновался, как молодой. Я чувствовал аромат творца. Я был счастлив.
