— Я люблю договариваться по-хорошему, — сказал он. — Полюбовно. Почему ты не отдал ключ толстяку?
Алиса в отчаянии всплеснула руками.
— Я в игрушки не играю, — заявил Шлакман. — Пусть толстяк развлекается. Дуралей ты, Кэмбер — теперь вот твой ребенок у толстяка, а ключ достанется мне. А с толстяком я тебе играть в кошки-мышки не советую. Пара идиотов — позарились на денежки! Двадцать пять штук из толстяка тянули! Ха, да он скорее родную мать удавит, чем отдаст двадцать пять штук! И с чем вы теперь останетесь? С носом. Ни ребенка, ни ключа. Толстяк установил за вашим домом слежку, вот мне и пришлось пролезть сзади. Пара остолопов. Гоните ключ!
— У нас нет ключа, — еле слышно прошелестел я.
— Прелесть какая, — осклабился Шлакман. — Два горшка с дерьмом — стоят и сказки мне рассказывают.
Он снова взял в чудовищную лапищу пивную жестянку, двумя пальцами согнул её пополам, а потом скрутил, как крендель перед выпечкой.
— Видели? Представляешь, Кэмбер, что станет с твоей ручонкой, когда я стисну её и начну вот так выкручивать? Так что — гоните ключ. Без фокусов.
— Знаете, что я думаю? — вдруг выпалила Алиса. — Мне кажется, мистер Шлакман, что вы такой же дуралей, как и мы. У всех у вас нет ни унции ума ни у вас с вашими мышцами, ни у Энджи с его кастетами, ни у толстяка с женой-потаскухой. Меня просто тошнит от всех вас!
Шлакман неожиданно захихикал.
— Слышал, Кэмбер? — проговорил он, давясь от смеха. — Ее от нас тошнит. Во, сука, её от нас тошнит!
И он покатился от хохота.
— Да, тошнит, — повторила она. — От вас за милю разит помойкой — я даже не представляла, что на свете есть такие люди. Вы даже думать не способны. Неужели вы и вправду считаете, что мы не отдали бы им этот проклятый ключ, если бы он у нас был?
Шлакман перестал хихикать и серьезным голосом сказал:
— Да, дамочка, я так считаю. С какой стати вам бы понадобилось отдавать им ключ?
— Хотя бы для того, чтобы к нам не врывались такие орангутаны и не угрожали нам.
— Дамочка, этот ключ стоит дорого.
— Нам он ничего, кроме горя, не принес.
— Он стоит денег, дамочка, — изрек Шлакман. — Больших денег.
Внезапно он схватил меня за руку и сдавил. Я невольно вскрикнул.
— Прекратите! — завизжала Алиса. — Выслушайте меня!
Великан отпустил меня и кивнул.
— Хорошо, дамочка. Я слушаю.
— Вам нужен ключ?
Он снова кивнул.
— Нужен.
— Очень хорошо, Вам нужен ключ. Нам нужен наш ребенок. Вы — заодно с толстяком, или — против него?
— Я, дамочка, заодно с самим собой. Ключ мне нужен для меня, а не для толстяка.
— Очень хорошо. Так вот: ключа здесь нет. Слушайте внимательно и не пытайтесь пустить в ход свою мускулатуру. Сегодня утром я положила этот ключ на стол, вот сюда.
Шлакман шагнул к столу и внимательно посмотрел на место, указанное Алисой.
— Его тут нет, — буркнул он.
— Совершенно верно, — согласилась Алиса. — Я оставила здесь дочку, а сама прошла в гостиную. Потом я отвезла дочку в детский сад, а, когда вернулась, ключа уже и след простыл. Вот почему мы не отдали ключ Энджи, и вот почему они похитили нашего ребенка.
— А двадцать пять тысяч долларов?
— Мы просто пытались выиграть время, Шлакман, — вмешался я. — Мы обманули Энджи. Господи, я только и мечтал избавиться от проклятого ключа, но мы перевернули весь дом вверх дном, а его так и не нашли. Он как в воду канул.
— Но теперь-то вы его нашли, — сообразил слабоумный гигант.
— Нет, — покачала головой Алиса. — Но я знаю, где он. Моя дочурка взяла его и сунула в карманчик своего костюма. Ключ должен быть там, потому что больше ему быть негде. Раз он вам нужен, можете его забрать. Мы хотим только одного — вернуть ребенка. Если вы можете найти нашу дочку, то ключ ваш.
— Может быть, вам известно, Шлакман, где её прячут? — вставил я. — Давайте объединимся — нам всем это выгодно. Вы получите ключ, а мы вернем Полли.
— И я должен поверить в такую чушь? — фыркнул Шлакман. — Наплели тут, понимаешь, с три короба — а я должен вам поверить?
— Вы должны поверить, — настаивал я. — Возможно, у вас своих детей нет, но вы же читали, что происходит с родителями, у которых похищают детей. Взгляните только на нас. Можем ли мы врать? Только посмотрите на нас повнимательнее. Мы же перенесли все муки ада. Мы живем в каком-то кошмарном сне.
