Рухнув в кресло, Джо схватил кружку жрицы и осушил одним духом.
— Джо, — взволнованно спросила девушка, — вы не ранены?
— Я зол и не удовлетворен, — сказал Джо. — Ваш Манаоло — отвратительный тип. Не будь вас рядом, я бы разорвал его в клочья. — Он скривил в улыбке окровавленные губы. — Но не могу же я терзать соперника на ваших глазах.
— Соперника? — изумленно переспросила Ильфейн. — Соперника?
— В отношении вас.
— О! — тихо произнесла она.
— И не говорите мне: «Я царственная, всемогущая жрица, а ты...»
С ее лица не сходило удивленное выражение.
— Я и не думала. Мне кажется, Манаоло никогда не был... вашим соперником.
— Мне нужно умыться и переодеться, — сказал Джо. — Хотите, чтобы я вас еще куда-нибудь проводил или...
— Нет, — тихим, бесстрастным голосом ответила Ильфейн. — Я посижу здесь. Хочу собраться с мыслями.
До отлета «Бельзаурона» оставался час. Пассажиры спешили на корабль. Контролер ставил галочки в журнале.
Осталось полчаса.
— Где Манаоло? — спросила у контролера Ильфейн. — Он вернулся?
— Нет, ваша милость.
Джо проводил ее к ближайшему телефону Перекрестка.
— Больница? — спросила она. — Скажите, как себя чувствует Манаоло, доставленный к вам вчера? Его уже выписали? Хорошо, я подожду, но и вы поторопимтесь. Его корабль вот-вот отчалит. — Жрица повернулась к Джо и объяснила: — Они пошли в его палату.
Через некоторое время она снова поднесла к уху трубку.
— Что? Нет! Не может быть!
— Что случилось?
— Он мертв! Его убили!
Капитан согласился отложить старт до возвращения Ильфейн из больницы. Она помчалась к лифту. Джо не отставал от нее ни на шаг. В приемном покое их встретила медсестра двуземельской расы, молодая женщина со светлыми волосами, стянутыми в несколько узлов.
— Вы его жена? — спросила она. — Если да, убедительно прошу отдать распоряжения насчет тела.
— Я ему не жена. Меня не интересует, как вы поступите с трупом. Скажите, где сверток, который при нем был?
— В его палате нет никакого свертка. Я припоминаю, вместе с раненым приносили сверток, но он исчез.
— Кто навещал раненого? — спросил Джо.
Последними к Манаоло приходили трое мэнгов, оставившие в регистрационном журнале незнакомые имена. Коридорный припомнил, что один из них, пожилой мужчина с армейской выправкой, вышел из палаты со свертком.
Ильфейн с рыданиями приникла к плечу Джо.
— Это был горшочек с растением! — объяснила она сквозь слезы. — Теперь им завладели мэнги!
Джо обнял ее, провел ладонью по темным волосам.
— Боюсь показаться слишком любопытным, но что в нем такого важного, в этом горшке?
Она подняла заплаканные глаза.
— Важного? Это единственный побег Древа Жизни!
Возвращаясь на корабль по коридору, выложенному голубыми плитками, Джо сказал:
— Я не только любопытен, но и бестолков. Зачем вы пытались переправить побег Древа на Балленкарч? Очевидно, для того...
Она кивнула.
— Я уже говорила, мы хотим заключить с Балленкарчем союз. Религиозный союз. А побег, Сын Древа, был бы его священным символом.
— И тогда, — подхватил Джо, — друиды обскакали бы мэнгов, а Балленкарч превратился бы во второй Кайрил. Пять миллиардов убогих сервов, два миллиона пресыщенных друидов, одно Древо. — Он пытливо посмотрел на нее. — Скажите, на Кайриле есть кто-нибудь, кто не считает такой государственный строй идеальным?
— Вы неисправимый материалист! — негодующе воскликнула девушка. — На Кайриле материализм вне закона. Наказание — вплоть до смертной казни.
— Еще бы, — усмехнулся Джо. — Ведь материализм для вас чреват перераспределением прибылей, а то и мятежом.
— Вы не правы, — возразила Ильфейн. — Дело не в этом. Жизнь — это путь к блаженству, попытка найти себе место на Древе. Души смиренных труженников селятся наверху, в Вечном Сиянии, Лентяи, словно черви, должны ютиться во мгле корней.
— Если материализм — грех, в чем вы абсолютно уверены, то почему вы живете в такой вызывающей роскоши? Почему друиды жрут сколько влезет, а миряне мрут с голоду?
— Кто вы такой, чтобы нас критиковать?! — в гневе вскричала она. — Такой же варвар, как дикари Балленкарча! Будь мы на Кайриле, вам бы давно вырвали язык!
— Чтобы он не подмочил авторитет вашего идола, да? — насмешливо спросил Джо.
