Этот лунный запах будил в нем надежду. Тень чего-то, давно забытого, но такого важного, касалась сердца, и вот еще немного, еще шаг, другой, еще один глоток этого лунного воздуха — и он все вспомнит, казалось Кериму. Но воспоминание рвалось, не превращаясь в мысль, и сердце Керима полнилось горечью невосполнимой утраты.
Он шел по этой строящейся улице, и ноги его не ощущали привычной твердости земли. Или, точнее, ощущали, ее, но земля казалась не надежной твердью, а пронзала прикосновением, словно разрядами, электрического поля. Шаг — пауза — удар тока, и еще шаг, и еще…
Этот проникающий из земли ток холодил все в Кериме, завораживал. И тогда ему снова начинало казаться, что он стоит на верхней ступени длинной лестницы того дома, который люди почему-то назвали Дворцом счастья, и воспоминание это сразу вычеркивало Керима из лунной чистоты ночи, делая тело его чужим и неуверенным.
…Да, да, именно сегодня, на ступенях беломраморной лестницы он ощутил это впервые… Да, этим вечером, в доме, названном Дворцом счастья, у самого входа в него, да, да, у самого входа, в первые же минуты свадьбы возникло в нем это чувство беды… Теперь, кажется, Керим вспомнил точно — в самом начале свадьбы…
И тогда на первую ступеньку лестницы этого самого Дворца счастья шагнул уже не Керим… А он, Керим, ясно чувствовал: там, в глубине сверкающего дворца, должно случиться что-то непоправимое. И все-таки это именно он, Керим, поднялся на первую ступеньку лестницы, и на вторую, и прошел ее всю, прошел под десятками, сотнями взглядов…
Теперь отчего-то ужас и позор этого дня связались в памяти Керима с Наги. Точнее — с голосом Наги. Нет, он не мог вспомнить, что именно говорил Наги, но голос… — голос и сейчас звучал в ушах Керима. И именно этот голос, как ни странно, возвращал ощущение реальности, давал возможность вернуть каждый момент сегодняшнего вечера. Голос Наги — и Валида, Валида, которая поднималась вместе с Керимом по нескончаемым ступенькам. Это потом уже, позднее на голос Наги наложились голоса гостей, певца, кларнета, нагары…
Весь многочасовой свадебный меджлис так и остался для Керима сумятицей голосов, накладывающихся друг на друга, смутных, звенящих и смеющихся. Голоса, голоса, голоса… И над всеми ними ему вновь явственно слышался голос Наги.
— Ты чего притих? Умер, что ли? Давай-ка по одной!..
— …И еще одну! Да брось ты, не бойся, все будет в порядке…
Странно, но после выпитых залпом двух бокалов водки Керим и впрямь, кажется, пришел в себя. Будто порвалась крепкая веревка, связывавшая его с Валидой все последнее время, и Керима обожгло чувство свободы. Собственно, зависимость свою он по-настоящему и ощутил именно в те минуты случайного освобождения.
…Из-за светящихся облаков появился тонкий чудесный серп месяца, и тут же раскололся, рассыпался о сизые, сразу заблиставшие рельсы. И так же внезапно, как изломанный серебристый серп, явилась и заискрилась перед взором Керима та долина… О, Керим сразу узнал ее, эту долину — тогда, много лет назад, когда он, решив отправиться в город, впервые сел в поезд, за спиной его мерцала, переливаясь нестерпимой своей чистотой, именно эта долина. Но как случилось, что далекий свет той оставленной долины настиг Керима вот сейчас, здесь, этой ночью?..
Как могло случиться, что выпитая на собственной свадьбе водка перенесла Керима в затерянную в прошлом мерцающую долину, до которой столько часов езды? И там, под чистым светом этой оставшейся в детстве долины, все повторялось: Керим снова садился в поезд, снова уезжал в Баку, но теперь, в этот свой приезд, он так отчаянно хотел, чтобы все сложилось иначе! Он уезжал, тоска и мечты жгли ему сердце, а в окна вагона, словно прощаясь, вливался тот ровный и чистый свет.
Но как, как, скажите на милость, как он мог бы желать иначе начать жизнь, если вся она, отпущенная Кериму, уже кончилась? Кончилась — и никогда с такой безнадежной ясностью не понимал этого Керим, как понял и ощутил в этот вечер, на ступеньках уже другой лестницы. Ему никогда не забыть, как это было: типовой дом нового микрорайона, где на втором этаже помещается собственная его, Керима, однокомнатная квартира. Теперь, через несколько минут — его и Валиды. Господи, ну почему, почему он не сбежал еще тогда, когда у порога этого гнезда новобрачных стояли Наги, Таира и Валида, а он медлил, отсчитывая последние ступени. Ведь уже тогда, в темноте того подъезда, на вымазанной белилами и известкой лестнице, Керим ощутил со всей ясностью и безнадежностью то, что ждало его за запертой пока дверью комнаты…
