— Конечно, слышал, — сказал я, — но…
— Но!.. И то, что я уже семь месяцев, как из Тифлиса переехал — этого ты не слыхал?
— Честное слово, не слыхал!
— Хочешь сказать, и на бульваре не встречал?
— Может, и встречал… Но я же не знаком с вами. Вернее, не был знаком…
Даян-киши с сомнением посмотрел на меня, и мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй, кто-то мне его показывал издали вот, мол, тоже наш — из Бузбулака… Пока я размышлял об этом, Даян-киши задал новый вопрос:
— Сколько, по-твоему, в Баку бузбулакцев?
— Не знаю, — ответил я и подумал, что невредно было бы это знать.
— Все здешние бузбулакцы давно знают, что я уже семь месяцев, как приехал из Тифлиса, — оказывается, не статистика интересовала дядю Даяна. — И большей частью у меня побывали. Разносолов у нас в доме не водится, а пити или там бозбаш всегда найдется. А мясо это мороженое… Ни один тифлисец им и посуду марать не станет.
— Да…
— Да… — повторил он. И после небольшой паузы добавил: — Пьешь крепко…
Дядя Даян внимательно оглядел комнату, словно искал доказательств моих загулов. Но нигде ничего такого не было. Я и забыл, когда выпивал последний раз.
— Простите, — сказал я, задетый его словами, — откуда вы знаете, что я пью?
— Не знал бы, не говорил, — спокойно заявил дядя Даян. И глянул на потолок — будто доказательства пьянства находятся именно там. — Водка стольких сгубила…
Я дал себе слово не перечить этому человеку. Пусть порет чушь. Может, скорей уберется.
Вскоре Даян-киши действительно поднялся с места. Но, увы, направился не к двери, а на балкон.
— Плохо живешь, — сказал он, через минуту вернувшись в комнату. — В городе по-городскому надо жить. Жениться пора.
И дядя Даян так поглядел на меня, что я понял: отмалчиваться будет трудно.
— Да, — согласился я.
— Смотри, городскую не бери!
— Конечно, — сказал я.
— Квартиру-то когда дали?
— Конечно.
— Говорю, когда квартиру дали?
— Квартиру?.. Не помню…
— А-а… Значит, куришь. Водка уж черт с ней, выпей, коль невтерпеж, а с куревом кончай! Кончай, очень тебе советую! Это такой яд!.. Газеты-то хоть читаешь?
— Читаю, — серьезно ответил я, успев забыть свою тактику.
— Стало быть, видишь, как правительство поступает; открыто пишет: курение — вред! А в то же время, не выполни какой-нибудь председатель план по табаку, — такую клизму поставят!.. Захоти правительство, оно запросто могло бы запретить курение. А оно не хочет — нельзя силой. Хочет, чтоб люди умом дошли, чтоб сознательно, добровольно от яда отказались. Тут, брат, большая «палитка», очень большая…
Последние слова он произнес так многозначительно, что я даже, кажется, вздрогнул.
— Конечно, — сказал я. — Конечно, политика. Большая… Но только я не курю! Ей-богу!
Даян-киши с сожалением покачал головой.
— Не понимаешь, — сокрушенно сказал он. — Понимал бы, давно бы бросил. Вон тебе лет-то всего ничего, а говоришь — задыхаешься. И губы синие — все по той же причине. Завтра же отправляйся в бассейн! В воде особо не сиди — не в ней суть, главное — двигайся: поскачи, попрыгай, пускай копоть выйдет. Говоришь, не помнишь, когда квартиру дали?
— Почему не помню? Помню: ордер я получил двадцать первого февраля.
— Февраль, март, апрель, май… — по пальцам посчитал дядя Даян. — Четыре месяца. А уже ремонт нужен. У нас по соседству мастера живут — что надо!.. Тифлисские… Завтра вставай пораньше, пускай прямо с утра начинают. А то еще свяжешься с армянами. Армянин для мусульманина никогда на совесть не сделает, — это ты всегда помни.
Я чуть было не сказал опять «конечно», но тут меня осенило.
— Большое спасибо, — сказал я. — Очень вам благодарен за заботу, но я завтра уезжаю. В командировку. Надолго. Понимаете?..
— Понимаю. И билет взял?
— Взял.
— Далеко едешь?
— Далеко… На Урал, — чтобы спастись от этого человека, я не то что на Урал — в Сибирь готов был отправиться.
Дядя Даян встал и снова вышел на балкон.
— Удивительное дело, — сказал он, немного побыв на балконе. — Как ты тут можешь? Неужто не задыхаешься?
— Задыхаюсь, — ответил я. И вдруг заметил, что руки мои лежат на коленях, стиснутые в кулаки. Мне стало совестно. И когда дядя Даян язвительно заметил: «За воздух-то ведь налог не берут?», я заискивающе хихикнул.
