Здесь Семин, и сам пораженный масштабами предстоящего ремонта, перевел дух и продолжал дальше:
— Спутниковую антенну в номер надо? Надо. А кондиционер? И кондиционер надо. А правительственная связь в номере должна быть? Конечно, должна!
— Ну, это ты слишком… Увлекся, Семин! — мэр усмехнулся. — Да президент, может быть, и ночевать-то у нас не будет — приедет, поздравит, да опять к себе улетит.
— Без связи никак нельзя, — гнул свое гостиничный. — А вдруг кто-нибудь захочет Президенту позвонить? Теща, например? Или какой-нибудь знакомый из Берлина? Я вот тут уточнил: миллионов в пятнадцать нам этот ремонт обойдется. Как минимум! А может, и в двадцать, — приврал директор напоследок, и завершил горестный свой рассказ тяжелым вздохом.
Члены комиссии деликатно помолчали.
— Не волнуйся, Виктор Викторович, денег мы тебе дадим, — сказал Дурин. — Скажем, миллионов десять. Для начала, — и повернулся к главному городскому финансисту Биберману: — Леонид Иванович, ты там распорядись, чтобы на гостиницу деньги в первую очередь выделили.
— Да откуда их взять-то, Аркадий Филиппович? Мы преподавателям до сих пор отпускные не можем выплатить, — брыкнулся было городской финансист, но тут же был укрощен твердой рукой Дурина:
— Как это откуда? Из бюджета, конечно. И пожалуйста, не затягивай с этим делом: времени мало осталось, можем и не успеть. — Мэр снова заглянул в свои бумаги. — Так, с размещением гостей мы определились, насчет питания позже поговорим, ближе к дате… Кстати, а чем наша творческая интеллигенция собирается Годовщину встречать? — Дурин поискал глазами Гулькина, нашел, поощрительно улыбнулся. — Мне в комитете по печати говорили, что вы, Борис Семенович, вроде бы новый роман собираетесь издавать?
— Ну, почему это — «вроде бы»? Именно что собираюсь, — заметно обиделся Гулькин. — Трилогию замыслил издать, «Круговерть» называется. В трех романах: «Отступление», «Окружение»… и «Осмысление», конечно. Последний роман я на той неделе дописал. Комитет по печати мне уже и обещательство дал — аккурат к Годовщине трилогию издать. Если не опоздают, конечно.
— Я думаю, мы вполне успеем, — тотчас же вставил слово, приподнимаясь, председатель комитета Щукс. — Единственно, что меня волнует, Аркадий Филиппович, это то, что с деньгами у нас в издательстве не густо. А им ведь не только художественные произведения надо к Годовщине издавать, но и плакаты, буклеты…Путеводитель по Городу, наконец. А у них, извините, даже обычной газетной бумаги не хватает.
Понятно, Дурин снова посмотрел на Бибермана:
— Как думаешь, Леонид Иванович, средства на художественную литературу в бюджете найдутся?
На этот раз финансист даже брыкаться не стал — просто кивнул в ответ: мол, конечно, найдутся. А сколько надо?
— Запиши там тысяч семьсот… Или лучше девятьсот. Выпустим книгу подарочным изданием, большим тиражом. Будет что гостям Города в качестве презента преподнести!.. Так, кто там у нас дальше? Слушаем.
Понятно, что Биберман снова кивнул — это когда встал чиновник Колобанов, курирующий вопросы ЖКХ, и стал громко жаловаться на городское хозяйство. («У нас полгорода ремонтами перекопано, прямо черт ногу сломит, — чуть не рыдал Колобанов. — А мусора сколько вывозить? Нам же перед гостями стыдно будет!») На ремонт с мусором дали сорок миллионов и пообещали еще столько же, но попозже. Чиновник сел, недовольный. А потом Биберман кивал уже всем подряд: начальнику милиции Скарабееву, руководителю гороно Ерофееву, главврачу «скорой помощи» Агееву («У нас половина машин не на ходу и бензина ни капли. А вдруг кому-нибудь из гостей плохо станет? Прикажете на носилках его с Холма нести?») И так далее, в том же роде.
На следующий день, прикидывая предстоящие расходы на подготовку к Годовщине, финансовых дел мастер Биберман подсчитал, что накивал почти на сто миллионов рублей. «Эк, тебя разнесло!» — в сердцах подумал мастер о Дурине. Однако указание выполнил — отдал распоряжение, чтобы деньги перечислили всем, пусть и не в полном объеме.
— Пожалуй, у меня все, — заметно осевшим голосом возвестил мэр, завершая почти часовое совещание. И здесь, что-то вспомнив, взглянул на сидевшего в первом ряду Рябцева. — Кстати, для вас, профессор, тоже найдется работа. Я бы сказал, весьма ответственная! Вы ведь, насколько я знаю, в нашем университете Отечественной историей занимаетесь? Кафедрой руководите?
