После короткой беседы за чашкой кофе, во время которой Франц дал мне хорошую характеристику, хозяйка занялась моим устройством с жильем. Мы поднялись на чердак и там, непосредственно под крышей, в небольшом закуте с мансардным окном, я увидел две простые железные койки с постелями и перинами вместо одеял. Одну из них хозяйка указала мне, сказав, что на другой будет спать мой товарищ, мальчик Франц. Вечером, ложась спать, я его увидел. Это был бледный, болезненного вида белобрысый подросток. Он очень обрадовался моему появлению. У нас с самого начала установилась дружба. Его разговорчивость помогала мне осваивать немецкий язык, а ему нравилось жить на одном чердаке с иностранцем-руссом.
Была середина апреля. Курортный сезон еще не развернулся. Приезжих было еще мало, но подготовка к их приему шла очень оживленно.
На другой день после нашего приезда хозяева, которых я буду называть герр и фрау, усадили меня составить и написать печатными буквами на русском языке текст рекламного плаката: «Гостиница „Ганновер“. Говорят по-русски». Далее шел адрес. Я написал и сделал ошибку. Вместо «Ганновер» написал «Ханновер». На эту ошибку указал мне позднее кто-то из русских посетителей ресторана. Но о посетителях я расскажу ниже. А сейчас снова о себе.
Моя, бледного Франца и еще одного мальчика, шустрого черноволосого Карла, работа состояла с утра в уборке веранды и зала ресторана, покрытии столов белыми скатертями и сервировке их к завтраку. Когда часам к двенадцати веранда и зал наполнялись посетителями, которых мы называли гостями, начиналась горячая работа. Теперь мы, мальчики, обязаны были следить за тем, не нужно ли гостям подать какой-либо напиток.
Процедура приема гостей была такая: владелец герр Лешнер, перед сбором гостей умытый, причесанный, в отлично отутюженном сюртуке, бывал уже на веранде и радушно приветствовал входящих гостей, обмениваясь с некоторыми несколькими любезными фразами о погоде, поздравляя с приездом на курорт и выражая по этому поводу свою радость, или, если гость уже пробыл на курорте какое-то время, справлялся, как идет лечение и т. п., и приглашал к любимому гостем столику, а в это время у столика вырастал уже старший официант — привезший меня сюда из Петербурга Франц Лерл. Он быстро принимал у гостя или гостей заказ, записывая его на листке бумажки. Эту бумажку с заказом у него еще быстрее перехватывал рядовой официант и несся выполнять его, а перед столиком тут же возникал один из нас, мальчиков, смотря чей это был стол, и заботливо справлялся, чего бы господа желали пить. Именно «пить», а не «выпить», так как подавляющее большинство гостей были приезжие из разных стран на лечение курортные больные и в ресторан ходили не гулять и весело проводить время, а просто питаться здоровой, часто диетической едой.
Поэтому на вопрос мальчика, что подать пить, чаще всего следовал ответ: «Свежей воды» — или название какой-нибудь минеральной воды, реже — пива, и еще реже — пузырек, граммов 150, сухого вина. Такой крохотный графинчик назывался «пфиф» — «свистулька». «Пфиф вайн!» («Свистульку вина!») — и мальчик мгновенно летел, чтоб принести заказанное.
По уходе гостя мальчик должен проворно убрать со стола посуду, отнести ее в мойку и вновь подготовить стол для следующих гостей.
Часам к двум завтрак заканчивался. Зал и веранда пустели, со столов все убиралось. Встряхивались и перестилались скатерти, и служащие могли пообедать. На обед выдавалось по тарелке супа, затем второе — что-нибудь мясное или рыбное с гарниром. Хлеб к обеду каждому из нас по отдельности выдавала сама фрау Петер, отрезая от белого батона с тмином по небольшому ломтику, граммов по 75, что мальчикам, что взрослым — одинаково.
После обеда мы немного отдыхали, затем принимались за сервировку столов к обеду гостей, который продолжался часов с пяти до семи вечера. Веранда и зал снова наполнялись публикой, и все начиналось, как и во время завтрака, только с подачей большего количества блюд, включая первое, второе и сладкое, тогда как за завтраком большинство гостей обходилось одним-двумя. После обеда гостей — опять уборка со столов, перестилка скатертей, небольшая пауза. Ужин персонала — из одного блюда.
