| - О сэр, когда-нибудь, в другой раз я скажу вам, как меня зовут, и кто была моя мать, и кто был мой отец, и почему я до сих пор ничего не знала об их горькой, горькой судьбе. |
| But I cannot tell you at this time, and I cannot tell you here. | Но я не могу говорить об этом сейчас, не могу говорить об этом здесь. |
| All that I may tell you, here and now, is, that I pray to you to touch me and to bless me. | Здесь, сейчас, я могу умолять вас только об одном: коснитесь меня вашей рукой, благословите меня! |
| Kiss me, kiss me! | Обнимите, поцелуйте меня! |
| O my dear, my dear!" | О мой дорогой, дорогой! |
| His cold white head mingled with her radiant hair, which warmed and lighted it as though it were the light of Freedom shining on him. | Его безжизненная седая голова прильнула к ее пламенным кудрям, и они брызнули на него жизнью и теплом, словно над ним засиял свет свободы. |
| "If you hear in my voice-I don't know that it is so, but I hope it is-if you hear in my voice any resemblance to a voice that once was sweet music in your ears, weep for it, weep for it! | - Если вы слышите в моем голосе что-то - не знаю, так ли это, но надеюсь, что так, - если мой голос хоть немножко напоминает вам тот, что когда-то был так дорог для вашего слуха, дайте волю слезам, поплачьте о нем. |
| If you touch, in touching my hair, anything that recalls a beloved head that lay on your breast when you were young and free, weep for it, weep for it! | Если вы, касаясь моих волос, вспоминаете любимую вами головку, что покоилась на вашей груди, когда вы были молоды и свободны, дайте волю слезам, поплачьте о ней! |
| If, when I hint to you of a Home that is before us, where I will be true to you with all my duty and with all my faithful service, I bring back the remembrance of a Home long desolate, while your poor heart pined away, weep for it, weep for it!" | И когда я говорю вам о доме, который ждет нас обоих, где я буду неустанно ухаживать за вами и заботиться о вас преданно и нежно, а вам вспоминается другой, давно покинутый дом, о котором так изнывало ваше бедное сердце, поплачьте о нем, поплачьте о нем! |
| She held him closer round the neck, and rocked him on her breast like a child. | Крепко обняв его за шею и прижав к своей груди, она укачивала его, как ребенка. |
| "If, when I tell you, dearest dear, that your agony is over, and that I have come here to take you from it, and that we go to England to be at peace and at rest, I cause you to think of your useful life laid waste, and of our native France so wicked to you, weep for it, weep for it! | - О мой дорогой, родимый мой! Когда я говорю вам, что мучения ваши кончились, что я приехала сюда, чтобы увезти вас, что мы поедем в Англию, где нас ждет мир и покой, а вы, слушая меня, невольно думаете о своей загубленной жизни, о нашей родной Франции, которая поступила с вами так бесчеловечно, - поплачьте, поплачьте об этом! |
| And if, when I shall tell you of my name, and of my father who is living, and of my mother who is dead, you learn that I have to kneel to my honoured father, and implore his pardon for having never for his sake striven all day and lain awake and wept all night, because the love of my poor mother hid his torture from me, weep for it, weep for it! | А когда я скажу вам, как меня зовут, и как зовут моего отца, который остался жив, и мою мать -она не вынесла и умерла, - вы поймете, что я должна на коленях вымаливать прощенье у моего достойного отца за то, что я никогда не пыталась прийти ему на помощь, не мучилась о нем изо дня в день, не плакала о нем бессонными ночами, но ведь это потому, что любовь моей несчастной матери заставила ее скрыть от меня его страдания, - поплачьте, поплачьте об этом! |
| Weep for her, then, and for me! | Поплачьте о ней и обо мне! |
| Good gentlemen, thank God! | О, благодарю тебя, боже! Радуйтесь, добрые джентльмены. |
| I feel his sacred tears upon my face, and his sobs strike against my heart. | Я чувствую его драгоценные слезы на моем лице, и его рыданья отдаются в моем сердце! |
| O, see! | Боже! |
| Thank God for us, thank God!" | Благодарю тебя! |
| He had sunk in her arms, and his face dropped on her breast: a sight so touching, yet so terrible in the tremendous wrong and suffering which had gone before it, that the two beholders covered their faces. |
