Больше всего мешало то, о чем говорил вчера Ким, это — сравнение с тем миром, в котором он до сих пор жил. Хотя и умный совет дал Ким, но выполнить ее было не так уж просто.
— Неужели во всей стране так живут? Неужели нигде нет ни одной деревни? — спросил он еще.
— А как тебе кажется? — улыбнулся дед. — Могут найтись дураки, которые добровольно согласились бы жить рядом на своих мизерных хозяйствах, вместо того, чтобы жить так, как мы?
— А может не все так живут? — сомневался Юзик. — У вас же есть какая-то большая птичья фабрика?
— А у других есть свиная или коровья фабрика, у третьих картофельная фабрика, хлебная, льняная, яблочная и т. д.
Каждому хозяйству даются все возможности обустроится как следует. А наши индустриальные фабрики дают нам для этого все, что только нужно. Не использовать эти возможности может только ленивый. А разве может быть, чтобы в коллективном хозяйстве собралось, скажем, пятьсот человек и все лентяи? Ну, пойдем, покажу тебе нашу фабрику.
Вышли из здания, прошли двор-сад и оказались словно в каком-то другом городе. Огромные здания, бетонные, железные, с трубами, вышками, надстройками поднимались по сторонам площадей и улиц, вымощенных цементом равных, как стол. По внешнему виду никак нельзя было догадаться, что это за здания. Вот то высокое здание— возможно фабрика почему-то без окон. Это низкое, но занимает такую площадь, что на ней поместилась — бы большая деревня. Там окна занимают всю стену, а там они прилажены почему высоко- высоко, а в некоторых так и вовсе без никакого порядка: со стороны криво, наискосок.
— Пойдем посмотрим на наших наседок, — сказал дед и направился в одно из широких низких зданий. Вошли в него, а в нем словно улицы, а по сторонам этих улиц тянутся новые здания, железные, длинные-длинные, узкие и без окон. Они немного напоминали склады на железнодорожных станциях.
Никаких наседок пока что не было слышно.
Около каждого из этих складов ходил человек, глядя на градусники и другие устройства, которые были на стенах, кое-где к чему-то прикасался. Дед подошел к одному из них, о чем-то переговорил, и они направились к передней стенке одного из этих длинных зданий. Теперь только увидел Юзик, что здесь были двери, но так плотно подогнанные, что сам бы он никогда не заметил.
Отворилась дверь, и они вошли в какой — то темный, теплый закуток. Вторые дверь открыли — и вошли тоже в темное помещение, но такое теплое что Юзик готов был подумать, что это — баня.
Зажгли свет — и Юзик увидел коридор, который тянулся, казалось, на несколько километров, а по сторонам его в ящиках ровными рядами лежали яйца. Но и здесь никаких наседок не было видно.
Но тем временем дед начал объяснять:
— Вот это и есть наша наседка — инкубатор. Он дает такое же тепло, как тело курицы, это значит сорок градусов. Из — за того, что курица греет яйцо сверху, здесь тоже яйца снизу немного охлаждаются. Кроме того, курица, как ты и сам, наверное, знаешь, время от времени поворачивает яйца. Поэтому и здесь они переворачиваются два раза в день.
— Как можно столько яиц перевернуть — прервал Юзик.
— Конечно не руками. Даже заходить внутрь не надо. Там снаружи нужно только кнопку нажать, и каждый ряд перевернется. Видишь, они в желобках. Кроме того, каждые шесть дней нужно проветривать всё помещение. И через три недели вылупляться цыплята, как положено. Здесь пятьсот тысяч яиц.
— Неужели из всех них вылупляться цыплята?!
— Пожалуй из всех, потому что есть способ заранее узнать, с каких яиц проклюнутся, а с каких нет.
— Ну, и додумались! — с восторгом произнес Юзик.
— Э — э, браток! Это старая штука! — вмешался человек, который ухаживал за этим инкубатором. Китайцы и египтяне уже две-три тысячи лет назад знали об этом. Только, вместо электричества, они употребляли печки, даже навоз.
Вышли. Миновали еще три таких инкубатора.
— В каждом из них столько же яиц. Только одни положены раньше, другие позже. Вот в этот уже стоит заглянуть: здесь как раз вылупляются цыплята.
Тут уже работало около двадцати женщин, в белых халатах, словно сиделки в больнице. Они выбирали «готовых» цыплят. Во всем помещении слышалось тихое музыкальное цвиканье, словно кто дергали тысячи струн. Одни чуть пробивались, другие освободились наполовину, а некоторые герои даже бегали. Женщины ловили этих героев, ухаживали за другими, помогали им освободиться, собирали скорлупу. Все это они клали в коробки, которые медленно двигались рядом на платформах.
