Тем не менее аппетит его, похоже, не пострадал. Давно расправившись с омлетом и тостами, Мигель, не скрывая раздражения, наблюдал за безуспешными попытками Карины подцепить вилкой кусочек манго.
— Хватит играть. Доедай побыстрее.
Она вскинула голову.
— Не смей мною командовать. Я сама знаю, что мне делать.
Мигель откинулся на спинку стула и самодовольно улыбнулся.
— По-моему, ты не в состоянии позаботиться о себе. Беременные женщины обычно расцветают. На них приятно смотреть, а ты… Глядя на тебя, хочется плакать.
Глупо, но на глаза Карины навернулись слезы. Конечно, она мало походила на ту бодрую и энергичную, стремительно набиравшую популярность актрису, которую Мигелю не терпелось затащить в постель, но зачем же сыпать соль на раны?
— По крайней мере, тебя должен утешать тот факт, что мне больше не нужно проводить по несколько часов на сцене.
Он наклонился над столом и схватил ее за руку.
— Не хмурься. Я же только сказал, что ты не очень хорошо выглядишь. Но твоя красота не исчезла.
— Черт бы тебя побрал, Мигель. Неужели в тебе нет ни капли сочувствия? Неужели так трудно понять, что беременность это не простуда, которая проходит за несколько дней?
Она вырвала руку и, поймав на себе его взгляд, отвернулась к окну. Хорошо ему сидеть как ни в чем не бывало и рассуждать о чужих проблемах за чашкой кофе!
— Я понимаю, что такое беременность, но, по-моему, ты сама не очень-то этому рада.
— Хочешь сказать, что я не хочу ребенка?
Мигель нетерпеливо взмахнул рукой.
— Вовсе нет. Я вижу, что тебе нелегко, но ты справляешься. Значит, ребенок нужен тебе так же, как и мне.
— Не ставь себя на одну доску со мной. Мне нужен не какой-то ребенок, а этот. Мой, а не твой.
По его губам скользнула лукавая усмешка.
— Это одно и то же.
Карине не хотелось ни соглашаться с ним, ни настаивать на своем, а потому она промолчала и, лишь доев салат, твердо, как бы ставя точку в этом разговоре, сказала:
— Я хочу ребенка и намерена оставить его у себя. Ты понял?
Он опять усмехнулся.
— Разве я против?
— Может быть, я неправильно тебя поняла, но мне показалось, что ты намерен забрать его себе.
Мигель пожал плечами.
— Ты посчитала, что я женат на Рафаэлле, и сделала неверный вывод, будто мне нужен ребенок без матери. Разве я не имею на него никаких прав?
Карина ограничилась невнятным жестом, предоставив Мигелю возможность интерпретировать его по своему усмотрению.
— Ты плохо думаешь обо мне, — уже совершенно серьезно сказал он. — Но ждать осталось недолго. Думаю, что столь нужные тебе доказательства будут получены в самое ближайшее время, и тогда ты убедишься, что Рафаэлла носит не мою фамилию.
Он вопросительно посмотрел на нее, но Карина никак не отреагировала, сделав вид, что больше всего на свете ее интересует хитроумный узор огромного, покрывающего весь пол восточного ковра.
— Следует ли мне понимать твое молчание так, что до получения документов ты не желаешь вести со мной никаких разговоров?
— Ты не ошибаешься.
О чем разговаривать? Так или иначе им придется искать взаимоприемлемый выход из создавшегося положения и, следовательно, идти на компромиссы. Но в любом случае она никогда не согласится расстаться с ребенком.
— Перестань дуться.
Карина отпила сока, и он показался ей совершенно лишенным какого-либо вкуса.
— Я знаю, что перед отъездом из Нью-Йорка ты разорвала контракт со своим продюсером. Предполагаю, что это сильно ударило по твоему карману. Чем ты занимаешься сейчас?
Она бросила на него настороженный взгляд. Отмалчиваться бессмысленно, это только возбудит его подозрения.
— Ничем. Пока что мне помогает Малкольм. Можно сказать, я у него на содержании.
Реакция оказалась вполне предсказуемой: Мигель скрипнул зубами.
— Неужели?
— Я ведь живу у них.
Не дождавшись дополнительной информации, он вздохнул и многозначительно посмотрел на телефон.
— У меня сложились хорошие отношения с несколькими детективными агентствами, так что мне стоит лишь позвонить и тебя выведут на чистую воду…
— Я сотрудничаю с одной рекламной фирмой, которая раздает работу на дом. Просматриваю корреспонденцию, печатаю… Ничего особенного.
