Гарион пристально взглянул на него и встал.
— Вам нужно пойти вместе со мной, Брадор, — проговорил он. — По-моему, нам следует поговорить с Белгаратом.
Старого волшебника они нашли в переполненной книгами библиотеке погруженным в чтение старинной книги в зеленом кожаном переплете. Отложив ее, он выслушал Брадора, который повторил все, что рассказал Гариону.
— Урвон и Зандрамас тоже занимаются этим безрассудством? — спросил тот, когда мельсенец замолчал.
Брадор кивнул.
— Да, согласно нашей информации, почтеннейший, — ответил он.
Белгарат в гневе сжал руки в кулаки и разразился бранью.
— О чем они думают? — вскричал он, расхаживая по комнате. — Разве они не знают, что сам Ул запретил это?
— Они боятся Менха, — беспомощно развел руками Брадор. — Им кажется, что они должны каким-то образом защитить себя от полчища чудовищ.
— Нельзя защититься от одних демонов, вызывая других. — Старик был вне себя от гнева. — Если только один из них освободится, то вырвутся на волю и все остальные. Урвон и Зандрамас, возможно, и в состоянии сдерживать их, но рано или поздно кто-нибудь, кто послабее их, обязательно сделает ошибку. Пойдемте к Закету.
— Я не думаю, что сейчас нас пустят к нему на прием, дедушка, — с сомнением покачал головой Гарион. — Ему не понравилось то, что я сообщил ему об Ургите.
— Очень плохо. Но мы не можем ждать, пока он снова обретет равновесие духа. Пошли же.
Все трое быстро миновали коридоры и оказались в большом вестибюле, где они с генералом Атеской дожидались по прибытии из Рэк-Верката.
— Совершенно невозможно, — заявил полковник сидящий за столом у главного входа, когда Белгарат потребовал немедленной аудиенции у императора.
— Когда вы станете старше, полковник, — угрожающим тоном сказал старик, — то убедитесь, насколько бессмысленно слово «невозможно». — Он поднял руку в театральном жесте, и Гарион почувствовал поток энергии.
На противоположной стене, на высоте около пятнадцати футов от пола, были укреплены шесты, с которых свешивались боевые знамена. Сидящий на стуле полковник-бюрократ исчез и снова возник, оказавшись верхом на одном из шестов. Глаза его были выпучены, а руки судорожно хватались за скользкое и неудобное сиденье.
— Желаете еще где-нибудь очутиться, полковник? — спросил Белгарат. — Насколько я помню, перед дворцом стоит очень высокий флагшток. Если хотите, я могу вас туда поместить.
Полковник в ужасе уставился на него.
— А теперь, как только я спущу вас, вы пойдете к императору и уговорите его немедленно нас принять. Ваши слова должны звучать очень убедительно, полковник, если, конечно, вы не желаете навечно стать украшением флагштока.
Лицо полковника оставалось мертвенно-бледным, когда он появился у двери, ведущей в приемную императора, и любое движение руки Белгарата вызывало у него дрожь.
— Его величество согласился принять вас, — запинаясь, произнес он.
Белгарат ухмыльнулся.
— Я был в этом почти уверен.
Каль Закет заметно изменился с тех пор, как Гарион видел его в последний раз. Его белая полотняная мантия была помята и запачкана, а под глазами обозначились темные полукружья. В небритом лице не было ни кровинки, волосы спутаны. Каль дрожал всем телом и, казалось, не мог даже встать от слабости.
— Что вам нужно? — едва слышно выдавил он.
— Вы больны? — спросил Белгарат.
— Легкий приступ лихорадки. — По телу Закета снова пробежала дрожь. — Что же такое важное заставило вас силой прорваться ко мне?
— Ваша империя на грани гибели, Закет, — прямо сказал Белгарат. — Вам пора вернуться домой и усилить свои позиции.
Закет слабо улыбнулся.
— Что было бы вам очень на руку, — сказал он.
— То, что происходит в Маллорее, никому не на руку. Расскажи ему, Брадор.
Волнуясь, мельсенец рассказал свою историю.
— Демоны? — скептически переспросил Закет. — Бросьте, Белгарат. И вы думаете, что я этому поверю? Вы и вправду полагаете, что я брошусь в Маллорею охотиться за тенями и оставлю вас здесь, на западе, чтобы к моему возвращению вы выдвинули против меня армию? — Бившая его дрожь усилилась. Голова Закета судорожно подергивалась, а на губах пузырилась пена.
