Фанечка запела, и этот разговор прекратился. Сначала она пела тихо, робко, задумчиво, а потом все громче и настойчивее, пытаясь раскачать присутствующих и заставить их присоединиться. Пела она о любви - горячей, преданной, о жертвах, которые приходится ради нее приносить. Все это, конечно же, плохо вязалось с общим настроением, но Фаня не сдавалась. Она спела песню до конца. Остальные молча слушали ее.
- Хорошая песня, - Мендл прервал наступившую тишину, - и спела ее здорово.
- Вместо того, чтобы хвалить, поддержал бы.
- С удовольствием, но слов не знаю.
- Проводим старый год, - предложил Мотл. - Можно тост?
- Давай.
- Выпьем за то, чтобы... - Стало тихо. Все ждали, что скажет Мотл. Тот встряхнул своей пышной шевелюрой, посмотрел на каждого, кто сидел за столом, махнул рукой и продолжал.
- К черту все наши несчастья! Сегодня Новый год, и мы пьем за жизнь, за прекрасных наших девушек, Фаню и Соню, за неотразимую тетю Лею, за всех нас, за дружбу, любовь, душевность. И давайте сегодня не печалиться, не грустить, а веселиться.
Сначала разговор не шел. Трещали дрова в печке, но в комнате было прохладно. Сидели с накинутым на плечи пальто или платком. Соня глубоко вздохнула и тихо, мечтательно повела речь:
- А ведь украшенная игрушками елка на Новый год - это должно быть в радость. Помню, была удивлена, когда я прочитала, кажется, у Толстого, как красиво до революции встречали Новый год. Нам ведь, пионерам и комсомольцам, внушали, что это пережитки прошлого. Представляете, притащили с мороза елку. На ней - не растаявший еще, загадочно мигающий звездочками иней, а сама зеленая-зеленая! Совсем не увяла после лета. Не прервала свою жизнь зимой. А запах какой!? Она ведь говорить не может, но вот тонким ароматом своих свежезеленых иголок напоминает о том, что жизнь может продолжаться и в суровую пору. - Соня заложила руки за спину, горделиво выпрямилась и игриво поводила плечами: - Эх, как хочется, чтобы мне сейчас, в этот трескучий мороз, подарили цветы! Знаю, зимой их у нас никогда не бывает, но вот хочется и все! Чтобы как в сказке.
- Ну что ж, раз уж как в сказке, то остается, видимо, махнуть волшебной палочкой, и цветы тут же появятся. - Это выступил Мендл.
- Ну да? - усомнился кто-то нерадостно и добавил: - О, если бы мы на самом деле оказались сейчас в прекрасной сказке!?
А Мендл продолжал.
- Пусть наши женщины нас простят. Мы сегодня не сможем подарить им цветы. Но зато за нас постарался дед Мороз. Смотрите! - и Мендл показал рукой в сторону окна. - Он преподносит вам этот букет вместе с пожеланиями счастливого Нового Года. Спасибо, дедушка, что выручил нас, мужчин.
Все повернулись к окну и увидели удивительную морозную роспись на стекле -- стремящиеся ввысь побеги, увенчанные пышными бутонами.
Сонечка оживилась и стала аплодировать.
- Ну, знаете, оказывается, наши мужчины неотразимы! - воскликнула она восторженно.
Прошла, наконец, последняя минута страшного, погромного старого года, встали навстречу Новому, сомкнули граненые стаканы, и каждый в меру своих душевных сил постарался улыбнуться ему с надеждой на лучшее...
Они продолжали вспоминать случаи из прошлой жизни, боясь переступить порог войны, чтобы не испортить праздник.
- Если бы вы знали, как я пьяна! - заявила тетя Лея. - Но ведь сегодня праздник. Никогда не забуду, - стала она вспоминать случай из школьной жизни. - Даю урок по ботанике в седьмом классе - Фаня уже большая была. Довольно часто она забрасывала меня самыми неожиданными вопросами и, признаться, каждый раз, когда в воздух подымалась ее рука, я внутренне слегка робела.
- Вот уж никогда не сказала бы, - вставила Фаня.
- Например, - продолжала тетя Лея, - такой тебе вопрос: почему соки внутри ствола дерева текут вверх, а снаружи эти же соки льются вниз, как, например, березовый из коры. И, конечно, я старалась как-то объяснить. Почти всегда ученики довольствуются первым объяснением, даже если они его до конца не поняли. А Фанечка добивала меня до конца своими встречными вопросами.
- Это что!? Сейчас я раскрою один секрет, - озорная улыбка озарила лицо Фани. - Иду утром в школу, погода прекрасная, солнышко яркое, роса на зеленой травке. Настроение - петь хочется. И вдруг в кустах жалобный писк. Еле нашла - цыпленочек с перебитой ножкой. Ну как же мне было его оставить? Я, конечно, взяла его с собой. Сижу на уроке, глажу его, чтобы молчал, а он вдруг начинает пищать. А Елена Моисеевна, тетя Лея, прервала урок и: "Что за безобразие, кто смеет пищать на уроке?" Подруга моя, которая сидела рядом со мной, выхватила его у меня, и он пошел по рукам по всему классу.
