— Что ж… — протянула я. В его словах был свой резон.
— Я только-только начал привыкать к Дублину. К тому же завтра у меня собеседование, и я имею все шансы получить отличную работу.
— Ну да, — промолвила я со слезами на глазах.
Даг покачал головой.
— Пойдем, — сказал он, протягивая мне руку. — Пора возвращаться.
Мы поплелись по полю, заросшему высоким райграсом. Я тихо всхлипывала. Плакали мои мечты. Не будет у меня дома площадью 2500 квадратных футов. Не считая зимнего сада. Самое большее, на что я могу рассчитывать, это две ванные — в лучшем случае.
Когда мы вернулись к дому родителей, Даг прямиком направился к нашему арендованному автомобилю.
— Сгоняю быстренько в Баллинамор, — сказал он, — куплю сигарет.
Мне предстояло одной войти в дом и сообщить наше решение.
Эшлинг с Майклом все еще были у родителей. Они выжидательно смотрели на меня.
— Ну что? — спросила Эшлинг еще до того, как я сняла резиновые сапоги.
Я мотнула головой.
— Ха! — фыркнула она. — Я так и знала, что наша светская львица сочтет это ниже своего достоинства. Так и знала!
Реакция отца была не столь бурной, но тоже уничижительной.
— Другого от тебя я не ждал, — буркнул он.
Майкл, ничего не сказав, уткнулся в газету.
— Так чем тебе не понравился участок? — спросила Эшлинг. Вот стерва! Лучше б рожала скорее.
— Эшлинг, помолчи минутку, — вмешалась мама, — ну что ты на нее напала? Возможно, это Даг против. Мы же не знаем. Дай ей все объяснить.
И я почти сказала: «Да, так и есть. Против не я, а Даг».
Эти слова уже готовы были слететь с моего языка, но я промолчала, раздумывая над ответом. Честно говоря, я сама вырыла себе яму. Если б я признала, что вето наложил Даг, тогда да, в скором времени обвинения с меня были бы сняты. Мои родные охотно принялись бы утешать меня, выражать мне свое сочувствие. Что ж, его можно понять, сказали бы они, ведь он иностранец, с его стороны это вполне справедливая и обоснованная реакция. Но потом — в этот же вечер, едва мы выедем на дорогу, направляясь в Дублин, — все четверо сядут за обеденный стол, нальют себе еще по чашке чая и приступят к процедуре «вскрытия трупа». Обсудят минувшие выходные, поведение Дага, мое, наш брак…
— По-моему, приятный парень, такой вежливый, — начнет мама, — только жаль, что он не хочет…
Поначалу осторожно, потом смелее, в более резких выражениях («…и говорит он не по-человечески»), они раскритикуют Дага в пух и прах. И пожалуй, достанется не одному Дагу. Рано или поздно они непременно вспомнят и меня. Ведь это я вышла за него замуж. За австралийца, которого они и в глаза-то не видели. Ха, любовь у них, понимаешь, страстная!.. Даг — мой избранник. А значит, виновата я.
Я оказалась перед непростым выбором. Либо я предстану перед своими родными неблагодарной стервой, отвергнувшей их щедрое предложение, либо — жалкой дурой, идущей на поводу у своего мужа.
— Да нет, это я передумала, — сказала я. — На минутку забыла, что это за дыра…
17.
ВЖЖИХ!
Исповедь человека, который субботним утром, в 10 часов, стоит на стартовой метке площадки для гольфа с клюшкой на изготовку, собираясь изо всей силы ударить по мячу
Уиклоу, Ирландия, ноябрь 2008 г.
— Прошу тебя, не надо, — говорит моя жена, уже примерно в тысячный раз.
— Что не надо? — вопросом на вопрос отвечаю я, тоже в тысячный раз.
— Не приставай.
— Почему?
Придвинувшись к ее половине кровати, я сунул руку ей в трусики.
— Потому что… — начала она.
Моя жена могла бы назвать тысячу причин. Могла бы сказать: «У меня месячные» или «Я устала» (это были ее любимые отговорки). Из других вариантов наиболее популярны: «У меня шея занемела», «Это опасно на данной стадии беременности» или «Мне осталось дочитать всего десять страниц».
Какова бы ни была причина, я не сдавался сразу. Не сдался и на этот раз. Я стал нежно поглаживать ее, надеясь раззадорить, разбудить в ней животную страсть, которая заглушит голос протеста. Не получилось.
— Уфф! — выдохнула она. — Я же просила. Не надо!
И я убрал руку из ее трусиков. Снова натянул трусы, обуздав свою плоть. Взял газету и принялся разгадывать кроссворд. Но сосредоточиться не мог. Я задумался о жене.