Все наши знакомые выходили замуж и женились. Значит, и нам пора. Время пришло. Я сделал ей предложение.
В день свадьбы я запаниковал. Церемония бракосочетания была назначена на три часа дня, так что у меня было время подумать. Я чувствовал, что совершаю ошибку. Два моих шафера убедили меня, что лучше бы мне не шататься по гостинице, а выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Они привели меня на находившееся рядом поле для гольфа. Я впервые взял в руки клюшку, но сосредоточиться не мог. Запулив с десяток мячей в «бурьян», я устремился прочь с шестой позиции, сообщив, что свадьба отменяется.
— Но ведь она такая лапочка! — крикнул мне вслед один из шаферов.
— Все так считают, — подтвердил второй.
Я все-таки пошел к алтарю, выстоял церемонию, хотя все время чувствовал какую-то тяжесть в груди. Первый раз мы с женой оказались одни в отеле перед самым банкетом. Нам пришлось вернуться в номер люкс, чтобы забрать фотоаппарат, который ее сестра забыла в своем плаще. Это была первая наша возможность убежать от гостей. Когда мы поднялись в номер, жена стала ныть по поводу того, что ее искусственный загар слишком темен, а сестра — совершенно ненадежный человек: «Не смогла выполнить пустяковое поручение — и это в такой-то день!» Я сказал, что даже не заметил, что у нее искусственный загар, и попросил показать плащ сестры. Когда я обернулся, моя жена уже до пояса спустила верхнюю часть платья, обнажив грудь.
— Вот, смотри, — обратилась ко мне она, — видишь разницу между моей обычной кожей и той, что покрыта искусственным загаром? Я же сказала женщине в салоне, что мне нужен легкий загар, только чтобы затушевать бледность. А она психанула из-за того, что я не стала снимать бюстгальтер без бретелек. Наверно, из вредности передержала меня в камере.
Да. На ее плечах, руках, шее, лице и впрямь лежал оранжево-коричневатый налет, а груди оставались белыми. Боже, до чего же они восхитительны! Боже, как она сексуальна! Я охнул, чувствуя, как тяжесть отпускает мою грудь. Бросив фотоаппарат, я направился к своей жене. Решительным шагом.
Медовый месяц в Неаполе был сказочным. Так считали мы оба, хотя, пожалуй, по разным причинам. Моей жене понравилась неаполитанская кухня и архитектура, она сумела отправить первые двадцать благодарственных открыток, в которых выражала признательность за свадебные подарки. Я был на седьмом небе от счастья потому, что впервые в жизни мог заниматься сексом каждый день.
В тот день, когда мы полетели домой, мою жену мучила тошнота. По дороге из аэропорта мы заскочили в аптеку и купили тест на беременность. Дома, не успел я выгрузить чемоданы, как услышал шум воды, спускаемой в унитазе. Потом из туалета выскочила моя ликующая жена. В руке она держала тонкую голубую полоску. Мы обнялись, поцеловались, пустились в пляс.
Вечером, когда мы легли спать, она сказала:
— Прошу тебя, не надо.
— Почему? — спросил я.
— Потому что утром меня тошнило, глупый! — ответила она с улыбкой.
На электронных часах светились цифры: 22.45.
Утренняя тошнота продолжалась пятнадцать недель и, конечно, мучила мою жену не только по утрам, а фактически целыми днями — лишь изредка ей становилось лучше лишь за несколько секунд перед сном. Токсикоз кончился как раз в то время, когда мы стали переезжать в наш нынешний дом, расположенный в нескольких милях от Дублина. Но у жены появился новый предлог — стресс. К тому времени, когда переезд был завершен, живот у нее уже заметно вырос, и она стала жаловаться на боли в спине. Физиотерапия принесла некоторое облегчение, но до родов оставалось всего шесть недель. На этой стадии беременности секс опасен для плода. И вообще, мне было сказано, что это извращение.
Словом, у моей жены было много причин не заниматься сексом, и все абсолютно уважительные. В принципе, я не роптал. Не скажу, что на протяжении всех девяти месяцев мы вовсе не занимались сексом. Занимались, раз или два. Но в основном секс в своей спальне мы смотрели по телевизору — по четвертому каналу.
Как-то на выходные к нам приехали ее родители. Якобы посмотреть наш новый дом. На самом деле это был удобный предлог для матери с дочерью съездить в Дублин за покупками. Помехой являлся мой тесть: он ненавидел большие толпы.