Лаклан тоже позволил себе два или три раза остановить пристальный, загадочный взгляд на своей бывшей жене.
И только когда они собрались уезжать, все встало на свои места.
На прощание Серина легко положила руку на живот Клэр и тепло сказала:
– Бедняжка! Я знаю, каково это – когда чувствуешь себя мешком, набитым бобами, и не знаешь, сможешь ли когда-нибудь вернуться в нормальное состояние. Удачи!
После этого она повернулась к Лаклану, предлагая ему полюбоваться на ее изящную фигуру, и, когда глаза их встретились, она улыбнулась ему короткой, нежной улыбкой, прошептала слова прощания и, взяв Бруса за руку, пошла к машине.
Пойти, найти, порвать письмо!
Это была первая мысль, пришедшая Клэр в голову. Отчаяние и горечь затопили ее сознание, когда она стояла рядом с Лакланом, высоким и неподвижным, неестественно прямым, глядящим вслед бывшей жене, уходящей под ручку с другим.
Шону показалось, что надо вмешаться, и он сказал:
– Кажется, я забыл свои тапочки.
– Нет, не забыл, – спокойно ответила Клэр. – Мы упаковали две пары – помнишь?
– Черт! В самом деле! Ты права, Худышка. Слушай, не рожай этих малышей, пока я не приеду, ладно? – попросил он, обнимая ее за талию насколько хватало рук. – Я хочу быть здесь, когда это произойдет.
Клэр погладила его по голове.
– Хорошо, я постараюсь. Повеселись, малыш. Она была ему благодарна гораздо больше, чем он мог себе представить.
– Иди.
Они смотрели, как отъезжает серебристый «мерседес». Лаклан повернулся к жене, желая что-то сказать, но тут к ним подошел рабочий с известием, что в одном из сараев начался пожар.
– Тебе лучше пойти посмотреть, что там, – совершенно естественным голосом проговорила Клэр.
Лаклан заколебался, внимательно глядя на нее. Но тут взвыла сирена, и он умчался, бормоча сквозь зубы проклятия.
Когда он вернулся поздно вечером, Джейн сказала, что Клэр уже легла спать.
– Она совершенно измучилась, бедняжка. Лучше не тревожить ее. В конце концов, отдых для нее сейчас самое главное.
Лаклан взглянул на свою одежду – она была грязная и рваная, вся в саже.
– Пожалуй, я лягу в гостиной.
Следующим утром, проснувшись, Клэр обнаружила, что спала долго и очень хорошо отдохнула.
Рядом с ней никого не было. Судя по нетронутой половине Лаклана, она спала одна всю ночь.
Она откинулась на подушки и принялась размышлять об этом. Здравый смысл подсказывал ей, что он просто не хотел ее беспокоить. Но отделаться от назойливой мысли о Серине она никак не могла.
«Но я ничего не могу с этим сделать», – беспомощно подумала Клэр.
Через несколько минут она встала, надела халат и пошла его искать.
Он спал в гостиной, но звук открываемой двери разбудил его. Он сел и, сонно моргая, уставился на нее. Потом вскочил с кровати так быстро, что сшиб стоящий рядом столик с лампой, несколькими книгами и телефоном.
– Что? Уже?
Он кинулся к ней, путаясь в простыне и в телефонном проводе. Глядя, как он выпутывается, Клэр не смогла удержаться от смеха. Особую комичность ситуации придавала его полная нагота.
– Нет, все в порядке. Я просто потеряла тебя. Он испустил вздох облегчения, а потом устремил на нее яростный взгляд.
– Похоже, я привлекаю слишком много внимания к собственной особе.
Он начал приводить в порядок стол и кровать.
– Есть чуть-чуть, – согласилась она, пытаясь сделать серьезное лицо. – К сожалению, оттого, что ты не одет, только смешнее.
Он подошел к ней.
– Факт, что я не одет, объясняется просто: вчера я не хотел тебя тревожить, миссис Хьюитт, а у меня даже белье пахло дымом. Надеюсь, ты помнишь, что я занимался укрощением огня?
– Мои глубочайшие извинения, мистер Хьюитт. – Она наконец овладела своим лицом. – Но ты был такой милый!
– Клэр, сейчас же прекрати это!
– Что? – невинно поинтересовалась она.
– Не называй меня милым! А то я чувствую себя совершенно беспомощным и жалким!
– А я хотела бы пожалеть тебя. Хочешь?
– Это абсолютно необходимо, поскольку я был оскорблен в своих самых лучших чувствах.
Лаклан посмотрел на нее с выражением оскорбленной гордости на лице, но Клэр знала, что он шутит. Его выдавал озорной огонек в глазах.
– Что ж, это легко устроить.
