— Да, Гроск. Пошутил, — снова кривовато улыбнулся главтапок. — Ты же видишь, девицы явным образом саботируют сотрудничество с нами в этом направлении. Не хотят ничего говорить о своем парне. Откровенно прикрывают его.
Вытащить из них что-либо стоящее, боюсь, не реально, а надавить, учитывая их высокое происхождение, ты нам, наверняка, запретишь.
— Разумеется. Не хватало нам еще двух влиятельных герцогов, лояльных мороне, к заговорщикам подтолкнуть.
— Согласен. Потому не стал и спрашивать разрешения — сразу запретил своим любые некорректные меры воздействия.
Только дружеская беседа и нижайшие просьбы помочь. Увы, бесполезные. Устроили, понимаешь, из допросов откровенный балаган. Туповатых самок изобразили. Дознаватели записи ко мне принесли, на стол положили, а сами в стороночку и в окошко внима-а-а-ательно так смотрят. Я читаю, а они молчат и аж трясутся оба. Подумал было — заболели. Где там — от смеха чуть не лопаются. Аж кр-р-р-расные от натуги. Хоть факелы поджигай.
— Х-ха-ха, — хохотнул король. — Представляю, как бы такое описание помогло агентам в розыске. Эдак подойдут к подозреваемому и попросят: «Ну-ка глянь на меня, скажи чего-нибудь, да обними покрепче!». Х-ха! Издеваются охломонки. А что они имели в виду — «не останавливался и продолжал»? По-моему, бесстыдство здесь чрезмерное.
— Дознаватели тоже спросили. Знаешь, что они ответили? «Помогать готовиться к зачетам, конечно! А вы что имели в виду?». И глазками так невинно хлоп-хлоп. Дескать, мы все такие из себя наи-и-и-ивные. Ничего такого даже не подозрева-а-а-аем.
— Ну, точно издеваются, заср…ки!
— А они и не скрывают. Я тебе больше скажу. Одна из них, Кироллини, дочка герцога вэ Каприони, умудрилась так ловко расколоть моего дознавателя, что он не заметил, как выложил все, что знал по этому делу. Ты прости, она хоть и высокородная, но я ее к себе точно заберу. У меня острая нехватка талантливых кадров. Я ее на кафедру магии Разума направлю. Пусть хоть факультативно, но пройдет курс обучения. Подучится немного и такая сотрудница из нее выйдет… м-м-м… конфетка.
— А захочет? На кафедру и в сотрудники? — скептически посмотрел король на своего тайного полицейского, мечтательно закатившего глаза.
— Захочет. Уговорю. На кафедру, если не в качестве основной специальности, то в виде факультатива — точно. На том я стоять буду насмерть — нельзя нам упускать подобные таланты. Нельзя! Лет через пять работы она станет моей заместительницей — эго я тебе прогнозирую с высокой вероятностью!
— Ты чего так разгорячился? Уж не влюбился ли?
— Можно сказать и так. Только не в девушку, а в будущего сотрудника очень высокого уровня. Уж поверь моему чутью.
— Думаешь, герцог своей дочурке позволит в твоем госгапе служить? Да он ей вообще служить где бы то ни было не позволит! И ты эго не хуже меня понимаешь!
— На его позволение можно и не обращать внимания, если твое величество потребует служения государству. На то и благородные, чтобы служить. Не так ли?
— Так, конечно, — проворчал король. — Только не верю я в твою «искреннюю» наивность, все-то ты понимаешь и про служение благородных в наше время и про приказ короля и про тысячу «железных» доводов, которые приведут в обоснование невозможности его выполнить. А она сама-то захочет? Без ее желание даже думать на эту тему бесполезно.
— Мне кажется есть в ней стремление докопаться до истины. Есть и дар. Иначе не развила бы она свой талант до такого высокого уровня. Уговорю! Уболтаю! Так распишу будущую работу, что она меня сама просить станет. Найду слова, найду подход… Будет служить!!
— Не очень-то престижна твоя служба в глазах наших герцогов и графов. Тебя и твоих людей от громилы-силовика до старшего помощника младшего писаря отдела хозобеспечения все боятся и ненавидят. Это хорошо. Для меня хорошо.
Как только перестанут бояться тайной полиции, так сразу мне придется снять корону, переодеться купцом и мотнуть из страны, куда подальше. Хоть в тот же Сорокар. Но с другой стороны родовитая знать не очень жалует службу в твоем ведомстве. Хорошо ли это будет для девушки? Как ей замуж выходить? Женихи, как услышат на кого она работает, в момент за канделябрами попрячутся и свечи потушат. Ты об этом подумал? — не очень довольно пробурчал король.
