— Мы полагаем, что его застрелили с улицы, когда он заходил в бар, — произнес Томек.
— Но ведь дверь была закрыта, — пробормотал я. (Или открыта?)
Инспектор улыбнулся и по-отечески тронул меня за плечо. Он думал, что я в шоке, и не был далек от истины.
Беатриче принесла нам кофе и воды. Она решила, что мы с Томеком работаем вместе. На мгновение наши взгляды встретились, и я подумал, что охотно увез бы ее отсюда куда-нибудь в Бразилию. Самое ужасное, что она верила мне. Какое все-таки счастье, что я не депрессивный тип!
В помещении уже работали криминалисты, а полицейские обыскивали посетителей. Их выстроили в ряд и попросили вытянуть руки в стороны. Некоторых заставили раздеться. С ними обращались, как с преступниками. И все это из-за меня. Хорошо, что в зале находились только мужчины, которые к тому же выглядели вполне крепкими. Это несколько успокоило меня.
Меня не трогали, полагая, что я из команды инспектора. А для Томека лишь я один и оставался вне подозрения. Боб заметно присмирел. Он боялся меня как газетчика, способного в нескольких строчках уничтожить его преуспевающее заведение. Я чувствовал себя паршиво. Все пошло не так.
Не в силах стоять на ногах, я присел. Я не ел почти тридцать часов, и теперь меня мучила изжога. Я узнавал этот болезненный голод, который ничем не утолить. Можно было засунуть в рот хоть черствую корку хлеба, но как заставить себя проглотить ее! Мне предстояло разобраться еще с одной проблемой: с пистолетом. Он лежал на полу. Затолкав его ногой под стул, я нагнулся и подобрал оружие. Чтобы использовать свой последний шанс на немедленное признание, мне оставалось крикнуть: «А вот и орудие убийства!» Но слова застряли у меня в горле. И тогда левая рука затолкала пистолет в карман куртки, — она знала, что делает.
На негнущихся ногах я побрел к выходу. Место на деревянном полу, где лежал мужчина в красной куртке, было обведено мелом. В школе нас учили рассчитывать площадь и периметр таких геометрических фигур. Как прилежный ученик, я охотно делал это.
— Пропустите его, это журналист! — крикнул Томек дежурившему у двери полицейскому.
— Ступай домой, Ян, и выспись хорошенько, — сказал он мне.
Наверное, я выглядел ужасающе, если инспектор на сей раз отказался от привычной формы множественного числа.
— И приходи в комиссариат завтра утром, когда мы начнем готовить протокол! — продолжил Томек кричать мне в спину. — Может, тогда мы будем знать больше.
— Удачи, — пробормотал я.
Только за одно это слово меня следовало бы арестовать.
У входа я оглянулся на место, с которого стрелял, и опять прокрутил в уме, как все происходило. Беатриче скользнула по мне взглядом. «Бразилия…» — снова подумал я.
Скольких еще жизней это потребует?
На улице я почувствовал себя преследователем и преследуемым в одном лице. Мне захотелось спрятаться — и вот я оказался в своей машине. Обстановка изменилась. Ведь теперь я стал беглецом, а на заднем сиденье лежала сумка, будто специально собранная для следственного изолятора, куда я не попал из-за неудачного стечения обстоятельств. «Неудачное стечение обстоятельств» — это фраза, кажется, из области медицины. Однако я сам использовал ее много лет, не отказывая себе в удовольствии посмеяться над безжизненным языком газетчиков. Одного меня это и веселило, другие находили подобные обороты вполне нормальными. Такие вот «обстоятельства»…
Небо прояснилось, дождь перестал барабанить по жестяной крыше. Я должен уехать, оторваться, отдохнуть. Я решил поставить автомобиль возле ближайшей полицейской будки, но не видел места для парковки. Припарковаться во втором ряду у меня не хватило смелости. Поэтому я поехал дальше. Голод — ничто по сравнению с тем, что я сейчас ощущал. Будто позвоночный столб вошел в голову и теперь выжимал последние остатки сознания из моего мозга.
Раньше я тосковал по своей тоске по Делии. И теперь я знал только один путь, ведущий в мое прошлое. Я выехал на него раньше, чем успел сообразить, куда, собственно, направляюсь. Словно автомобиль сам повез меня к Алекс. С улицы ее квартира показалась заброшенной, и это удивило меня. Мне понадобилось время, чтобы вспомнить: Алекс ушла от Грегора в самом конце моей прежней жизни. Наконец моя машина отыскала ее новый дом на улице с односторонним движением. Я нажал кнопку домофона так, что заболел палец.
