— Слушай, Пард, — наконец, отозвался он. — А почему людоеды Кирова дядю убили?
— Не знаю. Он вообще в стороне бежал, по насыпи, а Кирилл — по шпалам. А потом дядя оглянулся и кинулся на Кирилла. Может, сбить хотел? — не отводя взгляда от тоннеля, пробормотал Пард.
— Похоже, этот Андрей Петрович Кира собой прикрыл? — Тиру очень хотелось верить в добрых людей.
— Похоже, — легко согласился Пард, поскольку именно на это и было похоже.
— Пард, я пойду, Кира проверю? Если что, я — рядом. — Озабоченно пробормотал Тир и присел рядом с раненым, задумавшись о том, что пробуждению парня вряд ли можно позавидовать. Ему ещё предстояло переварить весть о смерти последнего родственника. И как ножом по сердцу полоснуло: «Ещё неизвестно, что там у нас дома». От грустных мыслей Тира отвлёк очередной раскат автоматной очереди. Кто-то из нападавших снова высунулся из-за поворота. На сей раз Пард вроде бы попал. По крайней мере, с той стороны раздался крик и громкие возбужденные голоса, заглушающие мучительные стоны. Какое-то время, довольно продолжительное, кроме невнятной возни, за поворотом ничего больше не возникало. Потом послышался громкий стук. Судя по звуку, нападающие то ли сколачивали, то ли разбивали, что-то тяжелое и большое. Пард подтолкнул ногой Тира.
— Слышь, а если они какие-нибудь щиты изобретут? Нас же повяжут в два счета. — Тир на секунду задумался.
— Препятствия, срочно. Из чего можно сделать препятствие? Что у нас есть? — Мозговой штурм — любимое развлечение учеников Рекса и Сони, взбодрил приунывших было ребят.
— Тряпки, шмотки, стол, шкаф, — перечислял все, что мог вспомнить Пард.
— Консервы, стеклянные банки. Может, стекла набить? — продолжил Тир.
— Эти уроды в обуви, осколки им не помешают. А что в банках? Пошарить сможешь? — обернулся на секунду зрячий.
Тир заметался по каморке, перепрыгивая через Кирилла и ни разу не наступив на него.
— В банках — что-то жирное. Судя по запаху — масло для светильников или что-то в этом роде. Воняет сильно. — Обнюхивая перепачканные пальцы, сделал вывод Тир.
— Отлично. Мочи тряпки в масле, — скомандовал Пард, не решаясь отвлечься ни на минуту. Азарт охватил мальчишек. На несколько минут они совсем забыли о том, что это — не тренировка, что множество взрослых людей мечтают забить ломами (Пард по ходу дела вспомнил, как назывались палки людоедов), непокорную добычу. Пока Тир поливал липким, дурно пахнущим маслом кучу тряпья, сваленную с дырявый таз, об который слепой парень несколько раз с диким грохотом споткнулся, мотаясь по каморке, Пард соображал, как всё это зажечь при необходимости. Ничего не придумав умнее, он, взяв автомат наперевес, и надеясь, что фонарь ослепит нападающих, короткими перебежками двинулся в сторону противника, прижимаясь к правой стене. Ещё немного, и он сможет пальнуть за угол. Тир с тазом в руках рванул вдоль другой, короткой стены плавно загибавшегося в этом месте тоннеля. Воспользовавшись стуком и грохотом за поворотом, из-за которого их было не слышно, парни не особенно таились. Противник явно недооценил шустрое мясо, видимо, давно не встречая достойного сопротивления. Тир раскидал порцию тряпья и успел сбегать за новой, как возня за поворотом сначала стихла, а потом опять возобновилась, став более организованной и направленной. Каннибалы пошли в атаку. Фонарь, по-прежнему привязанный к стулу возле двери, продолжал светить им в лицо. Вот только ребят там уже не было. А нападавшим разбить фонарь было нечем. Они тащили с собой только светильники, ломики и куски заточенной арматуры. Видимо, старый пройдоха Андрей Петрович хорошо знал, чем не нужно снабжать небезопасных клиентов.
После продолжительного грохота и стука из-за поворота выползло неуклюжее сооружение, сделанное из массивной двери, которую поставили набок и непонятно как двигали по рельсам. Со стороны защитников дверь была металлической и казалась очень тяжелой. Она двигалась очень странно, рывками, с мерзопакостным скрежетом, но неожиданно быстро, будто к ней приделали полозья или колёса. На мгновение Парда посетила мысль, что всё это какой-то розыгрыш, что этого не может быть на самом деле. Облезлые своды метро, уходящие за поворот ржавые рельсы и медленно ползущая на них с Тиром дверь, подсвеченная ярким пятном света импровизированного прожектора, казались персонажами тяжелого сна. Но вид трупа Кирова родственника быстро его отрезвил.
