Я словно бы мечтал наяву, что он пробудет в клинике все лето, хотя, как я понимал, признаваться в этом было плохо. Но в конце концов, никто не будет за него переживать. Больше не придется ходить, словно по минному полю, гадая, что может вывести его из себя: влажное полотенце на кровати или взятая взаймы расческа, которую ты не положил на место. Я знаю, о чем говорю, однажды утром я торопился в школу, мне было двенадцать лет, и я не мог найти свою расческу. Так что я пошел к нему в спальню, и взял его расческу с ночного столика, и так ходил по дому, причесывая волосы, глядя то туда, то сюда, в это зеркало, в то зеркало. Больше ничего не помню, помню только, что мне было двенадцать и еще следующее, что он явился с обвинениями в мою спальню, потому что желал знать, где его расческа. Ну и я сказал, что не знаю. Он опять спросил, не брал ли я ее, и я был настолько туп, что сказал правду, я сказал, да, я брал ее. Это стало последней каплей. У него едва не случился этот чертов удар, прямо в пиджаке и галстуке. Я чувствовал запах «Олд Спайс», когда он подошел ко мне. Я также чувствовал, что он едва удерживается, чтобы не ударить меня.
– В следующий раз, как ты возьмешь мою расческу, – сказал он, трясясь, – я изобью тебя!
И именно это он и имел в виду. Ни больше ни меньше.
Все равно. Хватит о нем.
Просто дело в том, что через некоторое время начинаешь хотеть, чтобы подобного рода люди были от тебя подальше.
Мы ехали на север. Добрались до Хантсвилля, проехали через город по-настоящему медленно, я смотрел туда и сюда, искал своих летних приятелей: Грега с плохими зубами и его сексуальную сестричку. Я видел мистера Девела, у которого была лодочная станция, Чипа Престона, который хорошо играл в гольф; мы проехали мимо скобяной лавки и переехали через мост, это звучало так, словно под днищем автомобиля бьет барабан. Там была Блекберновская пристань для яхт, где мы заправляли лодку, и «Королева вкуса» Лоблоу, куда мы отправлялись после танцев в «Городе подростков». На краю дороги я видел Сэнди Хантер, должно быть, она возвращалась домой из школы, у нее были длинные светлые волосы. Мы прибавили скорости. Осталось проехать семь пунктов и три мили. Я знал все дома, амбары, крыши отсюда до нашего дома. Я опустил окно и почувствовал, как ветер овевает мое лицо. Пахло совершенно не так, как в городе.
Мы свернули с дороги и двинулись по проселку. Ветви задевали бока машины. Звенел маленький ручеек на дне оврага. Вот и наш почтовый ящик, весь проржавевший с зимы. Галька захрустела под колесами машины. Мы завернули за угол, и вот оно – большое поле и наш дом в дальнем его конце. Произвольно расположенный, белый, обшитый тесом, с двойным гаражом и зелеными ставнями. А вон и моя комната, наверху в правом крыле, смотрит на гараж. Мне так не терпелось приехать, что я едва мог перевести дух. Я вылез из машины. Мне хотелось в следующий же час сделать все, что я делаю на летних каникулах. Но я должен был помочь занести в дом вещи, провизию и чемоданы, заново набитые подушки и все прочее, даже растения. Потом я побежал наверх в мою комнату. Я любил, как в ней пахло – необычно и пусто, восхитительный нафталиновый привкус. Ковбои на обоях сохранились с тех пор, когда я был маленьким писуном, в шкафу старая одежда, которая мне больше не по размеру, журнал про водолазов, книжка по графологии. Я раскрыл ее. Мои заметки на полях. Господи Иисусе, помнишь это? Парень, я действительно работал над этим. Последняя глава называлась: «Как распознать убийцу».
Из окна была видна вся дорога до озера. Листья еще не выросли в полную силу. Здесь еще не наступило лето. Вода слишком холодная, чтобы купаться; в это время года она какая-то бесцветная и чужая. Но позже она согреется и через месяц уже будет теплой, словно суп. Так всегда говорит моя мама, когда соскользнет с пристани в воду, полотенце обмотано вокруг головы. «О боже, мальчики, – говорит она, – вода словно суп».
Я сорвался с места, просвистел по всему дому в ванную, в пустую спальню в дальнем конце коридора, в комнату старика, проверил шкафы в нижнем коридоре, я любил, как они пахнут. Потом отправился в подвал. Здесь я держал свои барабаны. У меня не было барабанной установки, мне сказали, что это слишком шумно, так что я устроил барабанную установку из кучи старых книг. Кроме того, у меня были старые тарелки, которые не звенели, пластиковый мусорный бак в виде высокой шляпы и старый магнитофон. Я взгромоздил все это дело на платформу, чтобы было чувство мероприятия, как сказали бы некоторые. Парень, здесь я днем видел сны наяву. Мне даже не нужно было чем-то заниматься. Понимаешь, что я имею в виду?
