Сэр Джон говорил нерешительно, как бы недовольный каждым выдавленным словом.
- Знаете, Банколен,- говорил он,- меня всегда изумляет живописность континентальных преступлений. Я копаюсь в ваших отчетах. Попадаются поразительные! Чудовищное воображение... дьявольское.- Он крепче насадил на нос очки, прищурился на свою чашку и продолжал: - Наверно, таков галльский образ мыслей. Орудия убийства - скорпион, веревка, сплетенная из женских волос, нож гильотины...
Банколен отвернулся от окна, где разглядывал клубы тумана, уткнувшись в ладонь подбородком.
- Как вы себе представляете галльский образ мыслей?- полюбопытствовал он.
- М-м-м... Эмоциональный. Как правило, несколько легковесный.
Банколен про себя усмехнулся, глядя мимо сэра Джона в огонь.
- Эмоциональный,- повторил он.- При этом вы видите перед собой какого-нибудь француза с диким взглядом, который впадает в ярость, выхватывает кинжал и закалывает возлюбленную. Это, сэр Джон, простой и чистый сентиментализм. Так поступает сентиментальный англосакс: убивает любимую женщину в припадке безумия, а потом льет слезы над засушенным в книжке цветком. Ваши англосаксы чисты и просты. Слепая страсть, жажда убийства, в итоге кто-то убит, а убийцы в дальнейшем не испытывают особенных переживаний. Они сразу делают дело, которое галльской душе ненавистно, о чем бы ни шла речь,- о преступлении или о препирательстве с бакалейщиком.
- М-м-м...- протестующе проворчал сэр Джон, бросив через стол на собеседника недоверчивый взгляд.
- Галлы,- рассуждал Банколен,- предпочитают окольные пути. Никогда не заходят в парадную дверь, если можно пройти тайным ходом. Но они хладнокровны, тверды и хитры. Если убивают, то по логичному скрупулезному плану. Все их вычурные жесты, живописность, театральность с пурпурным плащом - вернейшее доказательство хладнокровия. Истинное непосредственное чувство всегда бессвязно и непоследовательно. По-настоящему влюбленный мужчина способен лишь глупо ворковать со своей дамой, а хладнокровный донжуан пишет ей прекрасные, изысканные театральные любовные стихи.- Он помолчал.- Я, конечно, не собираюсь противопоставлять англичанина и француза, просто описываю два типа психологии, независимо от национальности. Но предпочитаю последний... - Я уже заметил,- сухо вставил сэр Джон. ...ибо он порождает суперпреступника.- Полузакрытые глаза Банколена сверкнули.- Слепой, обезумевший маленький мозг лихорадочно занят только собой. И безумен он потому, что постоянно думает лишь о себе. Одно из самых странных преступлений, с каким я в своей жизни сталкивался... Он надолго умолк, а потом продолжал:
- Как-то, несколько лет назад, парижская полиция обнаружила ранним утром в лесу труп мужчины в сандалиях и золоченых одеждах египетского вельможи четырехтысячелетней давности. Он был застрелен в голову. Да, поразительное убийство. Потом последовало продолжение: некий англичанин повесился в камере тюрьмы Санте на веревке, скрученной из простыни... Скулы сэра Джона окрасились румянцем, он почему-то застыл в странной позе.
- Можно полюбопытствовать,- проговорил он,- почему вы о нем вспомнили?
- Вы, кажется, озадачены. Вам знаком этот случай?
- Ну, собственно, я сам думал о чем-то подобном. Дело совсем другое, но тоже связано с повешением...
Он расслабился, забарабанил пальцами по ручке кресла, взгляд за стеклами как бы что-то оценивал, взвешивал.
- И что же?- спросил Банколен.
- История неправдоподобная,- лениво ответил сэр Джон.- Доллингс, по-моему, чересчур много выпил. Один мой молодой приятель недавно попал в какую-то темную переделку, заблудился в тумане и теперь клянется, будто видел на стене дома тень виселицы с петлей. Говорит, что тень Джека Кетча {известное пугало из детских сказок, персонаж кукольного театра с участием Панча и Джуди, вешатель, олицетворение палача. Реальный Джек Кетч официально служил в Тайберне в конце XVII века. Тайберн - место в Лондоне, где в течение 600 лет, до 1783 г., совершались публичные казни.} поднималась по ступеням, чтобы приладить петлю. Рассказывает жуткие вещи... Господи боже! Что с вами?
