Джейн любила его за это. Для нее предохранение — это был просто способ позволить женщине наслаждаться своим телом и своей жизнью, возможность выразить любовь выбранному мужчине, с которым она собирается провести всю жизнь.
На втором курсе она жила с двумя другими девушками на Врайстон Куод, а он делил комнату с тремя ребятами в Моррис-Чэмплин. Они по очереди ночевали друг у друга и уже подумывали о том, чтобы на следующий год снять комнату на двоих. У Джейн была временная работа в столовой, и когда они пекли пироги, она всегда сохраняла немного теста и делала фруктовые пирожные или тартинки с желе для своего любимого.
Они начали задумываться о том, что будут делать после университета. Поженятся ли они до или после того, как Джейн получит звание магистра. Они точно знали, что не дождутся получения Джеффри докторской степени.
После встречи с дядей ее дочери Джейн постоянно снился один и тот же сон — ночь, когда они зачали Хлоэ.
Весной второго курса у них в кампусе были танцы. Сон был таким же ярким, как та ночь. В пятничный вечер кампус превратился в волшебный танцевальный зал под звездами, освещенный шестью сотнями бумажных фонарей.
Выпускники и их семьи, однокурсники, бывшие студенты, старше, чем бабушки и дедушки Джейн, весь преподавательский состав Брауна — все собрались вместе, чтобы протанцевать. Одежда на людях была самой разнообразной — вечерние смокинги и платья, гавайские рубашки и саронги. Джеффри надел пиджак своего отца поверх обычной клетчатой рубашки, на Джейн было простое черное платье, которое осталось у нее еще с выпускного в школе.
Они танцевали под ритмы современной эстрады на Мэйн Грин, под музыку студенческих групп на Линькольн Фиод, слушали джаз в башне Кэрри на Фронт Грин. Ночь казалась такой романтичной, и Джейн чувствовала себя такой влюбленной. Она была рядом с любимым мужчиной, в месте, где они познакомились, где они принадлежали друг другу.
— Я хочу отвести тебя кое-куда, — прошептал Джеффри, обнимая ее, как если бы он не мог не дотрагиваться до нее постоянно.
— Куда?
— Наше место, — сказал он. — Когда мы закончим институт, они должны поменять название.
Она пошла за ним, не имея понятия, о чем он говорит. Они прошли мимо главного здания, превратившегося из строго академического особняка в романтичный замок, его преобразили музыка, танцы и смех. Вокруг них возвышались неоклассические и кирпичные здания. Башня Кэрри, названная в честь чьей-то жены — или дочери? — смотрелась как итальянская колокольня.
Пробежав мимо современной Библиотеки Джона Д. Рокфеллера, где они так много занимались и целовались, они пересекли Джордж-стрит и оказались на месте. Джеффри поднял руки к небу, как будто хотел подарить его Джейн вместе со всей окружающей их ночью.
— Вот, — сказал он, — Джейн и Джеффри Портер-Хэйден, Английский департамент.
— Это Гораций Мэнн. — Она улыбнулась, глядя на большое кирпичное здание.
— Гораций кто? Разве он не был выпускником 1819 года? Времена меняются. И хотя Гораций был великим ученым и гордостью Брауна, это здание должно быть известно чем-то более важным.
— Чем? — спросила Джейн, глядя в голубые глаза Джеффри, когда он взял ее лицо в свои руки и улыбнулся. Первый раз она заметила, что его взгляд больше не кажется взволнованным. Нервозность исчезла.
— Чем должно быть знаменито это место?
Меж строений звучало эхо далекой музыки. Они слышали, как «Дьюкс» закончили петь «Лунную реку» и перешли на «Раскачаем свободный мир». Сердце Джейн выскакивало из груди и билось где-то в горле.
— Нами, — прошептал Джеффри, притягивая ее ближе, пританцовывая под музыку, — тем, что здесь мы познакомились.
— Ты прав — кто по сравнению с нами Гораций?
Они засмеялись.
Он поцеловал ее в губы, дотронулся до ее лба. Она почти почувствовала ту самую ссадину. Она потерла лоб, и они снова засмеялись. Он повел ее вверх по ступенькам. Там было два входа — это так странно. Раньше это здание было общежитием, и поэтому в него вело два отдельных входа — для мужчин и для женщин.
Джейн потянула за ручку одной из дверей, и та поддалась. Они удивленно посмотрели друг на друга. Сначала они отошли назад, но потом, смеясь, зашли внутрь. Кто-то забыл закрыть дверь или какой-то профессор заработался допоздна?
