Конечно, форсированное правление обращается к более широкой концепции небрежности, чем обычно предполагается в юриспруденции, что указывает на постистинностный подход к нормативности в целом. В частности, в сфере его интересов находятся также препятствия, тормозящие способность людей к инновациям. Эта идея имеет кое-какие прецеденты в праве. Рассмотрим обоснование самой идеи патентов и авторского права, впервые выдвинутое в период раннего Нового времени. В соответствии с ним самодовольство было главным врагом процветания, с которым можно было бороться лишь открытым поощрением предпринимательства [Fuller, 2002, ch. 2]. Как мы уже отмечали в главе 4, такой подход исторически был связан с библейской идеей о том, что человечество пребывает в падшем состоянии, которое требует своего рода восстановительных операций. Новое время во многом определялось именно предпринимательством и инновациями, которые сменили веру и набожность в качестве основных методов проведения таких восстановительных операций. Соответственно, мы видим сдвиг в модальном статусе инноваций: ранее они если и допускались, то нехотя, а теперь стали поощряться, а может, и открыто предписываться. Такой сдвиг сводится к тому, что «статус-кво» или «традиционная мудрость» стали считаться не источником авторитета и стабильности, а чем-то непременно подозрительным, поскольку они мешают попыткам людей реализовать свой потенциал.
В заключение приведем один пример. Рассмотрим политические программы, которые были нацелены на предоставление «равных возможностей» каждому следующему поколению. Объединенный университетский фонд помощи негритянским студентам (United Negro College Fund), как известно, продвигал эту идею в 1971 г. в американской рекламной кампании под лозунгом «Разум – это то, что нельзя тратить понапрасну». Поколение чернокожих должно получить фору (ибо в ином случае оно могло бы отстать) в виде навыков, полезных в будущем, фундаментальная неопределенность которого получает положительную интерпретацию в качестве единых правил игры, где обычные формы преимущества (и недостатков) должны перестать действовать. Это, конечно, очевидно более прогрессивный путь к достижению примерно того же состояния разума, в которое Кан загнал военных времен холодной войны, запугав их тем, что ядерная «нулевая отметка» создаст такие единые правила игры. За обоими сценариями скрывается моральный ущерб, причиненный отказом от взращивания человеческого потенциала, который признается ущербом по непростительной небрежности, чьи негативные последствия ощущаются как тем, кто допустил небрежность, так и теми, кем пренебрегли, если учесть то, что обычные формы преимущества и отставаний не должны сохраняться в постоянно меняющемся мире. Следовательно, в кампании Объединенного университетского фонда помощи негритянским студентам неспособность чернокожих интегрироваться в американское общество становится неспособностью белых интегрировать их. В конечном счете это неспособность воображения белых представить, насколько лучше была бы ситуация, если бы краткосрочная стратегия «достаточно хорошего», которую в начале этой главе мы называли достаточностью, не служила столь удобным мерилом для любого глобального блага, к которому мы только можем стремиться.
