Несложно было бы предложить современным нерелигиозным ученым контрфактический сценарий Гексли, попросив их представить, как западная наука могла бы достичь всеобъемлющих результатов современной физики, если бы первым в науке усвоили Дарвина. Они, вероятно, сочли бы это возможным, но было бы интересно посмотреть, как именно они расписали бы детали этой альтернативной истории, которая не так уже сильно отклоняется от основных тенденций истории реальной. В частности, где можно было бы найти мотив для концептуализации всей реальности в рамках конечной системы математических законов, если мы начинаем с предельно приземленного, эгалитарного представления о естественном мире, ориентированном на виды? Конечно, история с Дарвином как первым ученым, пришедшим до остальных, допускала бы развитие достаточно сложных технологий, в том числе и математических методов, которые служили бы выживанию человека в обширном пространстве и на больших промежутках времени. Соответственно, физические науки могли бы, вероятно, достичь высот китайской цивилизации. Однако китайцы не считали разумным или даже просто интересным подводить все свои знания под одну интеллектуальную рубрику [Fuller, 2015, ch. 6].
Конечно, наши подопытные-ученые могли бы отвергнуть всю эту возню со сценариями как пустую фантазию, поскольку наука в действительности определяется своим послужным списком, какие бы теологические мотивы ни действовали в прошлом. В таком случае досадно то, что наше понимание послужного списка науки столь сильно зависит от предвзятости в оценке прошлого. Нам легко вспомнить и даже перехвалить эмпирические и практические успехи науки, игнорируя или недооценивая издержки, провалы и явные катастрофы. Возможно, следующим фронтиром «мышления немыслимого» будет объединение экспертов и непрофессионалов из самых разных областей для составления балансовой ведомости науки. И я предполагаю, что итоговый послужной список покажется настолько неровным, что науке, возможно, понадобится возобновить свои связи с теологией, чтобы не утратить легитимности в будущем.
Суперпрогнозирование: тонкое искусство вечной подготовки к Судному дню
Тетлок недавно ввел понятие суперпрогнозирования, которое применяется к прогнозистам, чей послужной список в предсказании сложных событий лучше среднего. Свою ключевую идею он позаимствовал у Мольтке, генератора идей, послуживших победе объединенной Германии во Франко-прусской войне 1870–1871 гг., и олицетворения бисмарковской «реальной политики» [Tetlock, Gardner, 2015, ch. 10]. С точки зрения Мольтке, эффективная военная стратегия основывается на позиции не силы или слабости, а гибкости. Стратег должен обладать способностью выживать и совершенствоваться после ложных предсказаний, которые неизбежны в любом сложном динамическом предприятии. В самом деле, Мольтке, как известно, утверждал, что ни один план не переживет первого столкновения с врагом. Следовательно, импровизация необходима для успешной реализации любой стратегии.
В этом контексте «стратегия» должна пониматься в качестве системы целей с разными приоритетами, достичь которые можно разными средствами в зависимости от состояния игры. Такое сочетание четкой системы общих целей и инициативы в полевых условиях было характерно для того, что Мольтке называл Auftragstaktik, что обычно переводится как «управление боевыми задачами»11. Этим выражением предполагается непоколебимая вера в правильность поставленных командиром целей и в то же время готовность войск достигать их любыми необходимыми средствами. Это подход, применение которого в военных условиях было упрощено налаженными линиями коммуникации (сперва телеграфными, а потом и телефонными), выстроенными в виде пирамиды: фельдмаршал должен обрабатывать все входящие сигналы, обеспечивая соответствующей обратной связью все полевые подразделения. Общий процесс в какой-то мере напоминает внутреннюю схему функционирования мозга, предложенную в работе Кларка [Clark, 2016], которая уже упоминалась в этой главе.
Суперпрогнозисты Тетлока воплощают предложенный Мольтке порядок действий в своем подходе к будущему, которое концептуализируется в качестве онтологического поля битвы, способной завершиться многими исходами, что соответствует третьей интерпретации наследия прошлого, представленной ранее. В контексте философских подходов к каузации, основанных на контрфактических сценариях, успешный суперпрогнозист опирается на заданное Мольтке понимание будущего как
