Оранжевым закатом пылали доспехи всадников — московских служилых людей, что со спешным докладом пробирались в Коростынь, к князю Даниилу Холмскому.
Князь Даниил сидел в просторной горнице — ноги в воде парил, болели у князя ноги-то, особливо перед битвой. Рядом, за столом, на лавке — ближние воеводы-советчики: Федор Хромой да Пестрый-Стародубский. В конце июня еще войско князя сожгло и разграбило Русу. От новгородской «судовой рати», пересекавшей Ильмень-озеро, одни ошметки остались. С вестью победной и посланы были гонцы к Ивану Васильевичу. Во главе гонцов тех — Силантий Ржа — воин известнейший да храбрейший. Иван-то Васильевич, государь великий, уже, Волок Ламский проехав, в Торжок прибыл. Там войско московское с тверскими полками соединилось — пошли дальше. На Коломно-озеро.
Застучали по крыльцу сапоги кованые. Распахнулась дверь. Воин в черных доспехах быстро вошел в горницу, поклонился.
— Силантий! — радостно воскликнул князь Даниил. — Как государь-то?
— Смеялся, — кратко ответил Силантий. — Рассказывал ему, как доспехи те тяжкие, что у новгородцев отняли, в воду метали, а иные огню предали, не очень-то нужны, и своих довольно! Про Демон тоже рек князю…
— Ну? — воеводы разом вскинули головы.
Силантий Ржа махнул рукой:
— Не велит государь Демон-городок пока трогать, велит к Шелони идти — с псковичами соединяться. Под Демоном один полк оставляет.
— К Шелони, говоришь… — задумался князь. — Оно так… государю виднее. Ладно, на днях и выступим! Садись вон к столу, Силантий… покушай…
— Благодарствую.
Откушав, совет держали. Как половчее на новгородскую рать ударить. Силантий дело предложил: за правым брегом крутым укрыться — да затем внезапно чрез реку нагрянуть, конницей…
— А пройдут, кони-то? — засомневался дотошный Федор Хромой. — Надо бы видоков послать.
— Пошлем завтра, — согласно кивнул князь. — А так — дельно получится!
Ночью уже распростился со всеми Силантий, спать пошел — трое суток в седле — шутка ли!
И воеводы засобирались.
Не успел Пестрый-Стародубский с лавки подняться — грузен уж больно стал — как шум какой-то с крыльца донесся.
Окрикнул громко князь. Воеводы за сабли — мало ли…
Кольчугой звеня, вошел охранный сотник.
— Спытальника новгородского поймали, князь-батюшка! Рекой пробирался. Хотели голову рубить — кричит, дескать, наш он, московский.
— Да и рубили бы. Однако… — князь задумался, почесал крупную голову. — По реке, говоришь, пробирался?
— По реке, батюшка!
— Ну, тащи сюда, про броды спытаем.
По знаку сотника вооруженные короткими рогатинами воины втащили в горницу мокрого мужичагу с трясущейся кудлатой бородищей.
Посмотрел князь строго:
— Кто таков?
— Тимоха я, Рысью прозванный, Ставра-боярина человечек. Да ваши знать должны…
— Броды чрез Шелонь-реку знаешь ли, Рысь?
— Броды покажу — знаю! Прямо там, у Шелони-реки, под Мусцами, стоит рать новгородская.
— Большая ли?
— Сто раз по сорок!
Князь и воеводы переглянулись. Сто раз по сорок — это почти в десять раз больше, чем все войско Даниила Холмского. Тут задумаешься…
— Кто в рати?
— Ополченье, — Тимоха презрительно махнул рукой. — Почитай, одни шильники… Сидят сейчас, псковичей ждут, трапезничают. А владычный-то полк супротив вас сражаться не очень-то хочет…
— Ополченье, говоришь… так-так… — Князь Даниил посмотрел на своих воевод, улыбнулся: — Как там Силантий говорил? Через реку — да внезапно? Утром… — князь обернулся — в распахнутое окно бил первый солнечный луч, светлый, тоненький, теплый. — Уже, чай, и утро… Собирайте рать, воеводы! Посейчас выступаем, неча зря время терять!
Подобравшись к новгородским позициям в тени высокого правого берега, они вылетели из обмелевшей реки, словно водяные черти. Выскочив, с гиканьем понеслись на ничего не подозревающих новгородцев. Рубили…
Словно железные дьяволы, вылетели на низкий берег — крики и стоны раненых тонули в их торжествующем кличе:
— Москва!
Москва!
Москва!
В панике забегали по полю люди, падая под ударами сабель.
— Москва!
Отрубленные головы катились в реку кровавыми мячиками…
— Москва!
Едва проснувшись, выглядывали из шалашей ополченцы: оружейники, кожемяки, сбитенщики… И, пронзенные копьями, падали прямо в траву, с качающимися шариками росы…
