Олексаха? Тоже наверняка погиб. Хотя… Все домочадцы с Ильинской на глазах погибали, а вот Олексахиной смерти не видел Олег Иваныч, как, к слову, и Геронтия. Так, может, и жив? Скорее всего… А где может быть Олексаха? Либо на Нутной, у Настены своей, либо — на Торгу. Ехать надобно.
Не советовал Феофил-владыко по городу ездить, ой, не советовал. Узнают, доложат Ставру — не было бы беды! В монастыре бы лучше схорониться дальнем… Кивал Олег Иваныч согласно, владыку слушая, а сам свое думал. Настену на Нутной улице — сожительницу Олексахину — навестить обязательно надо было. Не объявлялся ли сбитенщик? Да и Ульянка там должна гужеваться… ежели довез ее Стефан Бородатый, дьяк государя московского.
Полушубок медвежий надел Олег Иваныч, воротник поднял, шапку бобровую — на глаза. Поди — узнай. На конюшне с разрешения владыки лошадь взял белую. Стегнул, поскакал к мосту.
Клубился, кричал, волновался Торг. Все как и раньше, по-прежнему. Словно не было и нашествия московитского.
— А вот пироги, пироги! С визигой, лещом, белорыбицей! С пылу, с жару, кричат до пожару!
— Возьми, возьми, борода, грудинку — не пожалеешь! Да как же тоща-то? Зато навариста!
— Сбитень, сбитень, горячий…
— Пироги…
Задумался Олег Иваныч, чуть не сбил сбитенщика. Отпрянул тот, ругнулся матерно… Оглянулся Олег Иваныч, к плети рука потянулась — осадить нахалюгу.
Вместо чтоб бежать, наклонился сбитенщик, камень со снегу поднял, зыркнул нагло. А ну, попробуй, перетяни, боярин, плетью — зубами своими подавишься! Нет, не растеряли еще новгородцы свободы!
Плюнул Олег Иваныч, поворотил коня.
Оглянулся: ан сбитенщик-то — за ним! С камнем!
Ах, ты так?
Выхватил Олег Иваныч кинжал, зубы сжал яростно.
Глянь — а сбитенщик прямо к нему бросился:
— Олег Иваныч, ты ли?
Повезло Олексахе — удалося после Шелони к Новгороду пробраться. На усадьбу Ильинскую не ходил — опасаясь, у Настены жил тайно. Редко когда в город наведывался, да все ж приходилось — жить-то надо. Прежнее занятие свое вспомнил. Ульянку — прижилась-таки у Настены девка! — сбитень варить научил, сам и ходил на торжище. Не схватил никто Олексаху, хоть многие знали — Ставру-то боярину не до него было: с конкурентами, пес, расправлялся, доносы дьякам московским строчил денно и нощно. Потому и жив пока Олексаха, слишком уж человечек мелкий.
— Не очень-то надейся, паря. Такая сволочь, как боярин Ставр, и самого мелкого человечишку вспомнит, будь уверен! — усмехнулся наивности Олексахиной Олег Иваныч. — Ну, на Нутную, да побыстрее… Нечего нам тут зря светиться.
В просторной избе Настены и ночевали. Настена — баба справная — детям своим строго-настрого запретила со двора выходить — не сболтнули чего чтоб. Ульянка — а и не узнал поначалу ее Олег Иваныч — в уголке стояла смущенно… потом не выдержала, на шею бросилась.
— Ну, не реви, не реви, девка, — гладил ее по спине Олег Иваныч, успокаивал. Сам со щеки слезу смахнул украдкой. Повзрослела вроде Ульянка, строже стала, только нет-нет — да и зальется смехом.
К вечеру обедать сели. Лепешки просяные, да щец постных похлебали — не разгуляешься особо, у Настены-то, — запили сбитнем. Потом, помолившись, беседовали.
Прислушивалась к разговору Настена, бабьим своим чутьем понимая — снова расставаться придется. Ведала и другое — и у черта на куличках пусть будет Олексаха — все лучше, чем в Новгороде. Словят его тут, не ходи к бабке! А так — пусть в монастыре дальнем отсидится, вон, Олег Иваныч-то, гость дорогой, как раз тоже собрался на богомолье. И ему невместно в Новгороде оставаться. Ну, тем и лучше — двое-то, не один. Кого еще? Геронтий? Нет, не слыхал Олексаха про Геронтия. Может, и жив, да в Новгороде его никто не видал. Селивантов, Панфил, староста купецкий, Олега Иваныча приятель-собутыльник старый? Хм… Он на Шелони не был — тут, в Новгороде, ополченье организовывал, вместе с Макарьевым Кириллом… ну, с кем в прошлый год посольством в Литву ездили. Оба московитских шпионов опасаются. Потому — и найти их в городе — дело дохлое. Скорее всего, к свеям торговать уехали, в Выборг-город, али так ушкуйничают… А Панфил, еще сказывали, ежели и не у свеев уже, то в Тихвин подался — за кузнецким товаром.
