Ирландский монах Иоанн Скот Эриугена (ок. 810 — ок. 877) писал, что истинная философия и истинная религия — одно и то же и что если разум может иметь силу без авторитета, то авторитет без разума силы не имеет. Но современники сочли эту мысль слишком смелой, ведь богословие основывалось пока в основном на цитировании авторитетных мнений. Культура Каролингского возрождения имела свои рамки, куда Эриугена явно не вписывался. Этот знаток греческого языка, переведший на латынь труднейший трактат Псевдо-Дионисия, последователя Платона, оставался непонятен своей эпохе. Только через три столетия, в средние века, сумели постичь суть его философских взглядов, а, поняв их, осудили как еретические.
Потомки Карла Великого не смогли удержать созданного им единства империи, но они сохранили его любовь к знанию. Людвиг Немецкий переписывался с Храбаном Мавром. Его соперник, Карл Лысый, любил называть себя философом на троне и участвовал в богословских спорах. Это именно он заказал Эриугене перевод греческой рукописи, присланной ему из Византии. Он покровительствовал Эриугене, похваляясь перед соседями его диковинной ученостью.
Среди аристократов каролингского времени было немало образованных людей. Сохранились, например, поучения Дуоды, графини Септиманской, написанные ею для шестнадцатилетнего сына Вильгельма. В латинских стихах и прозе Дуода учит его быть честным, справедливым и образованным, сообщает ему о сочиненных ею молитвах, цитирует античных поэтов и Отцов Церкви.
Каролингское возрождение, впрочем, закончилось довольно быстро, к концу IX в. Европу вновь захлестнули набеги арабов, венгров, норманнов. "Философов на троне" сменяют местные правители — воины, способные отстоять свои земли, но не слишком склонные к меценатству. Образованность вновь отступает в монастыри. Но их богатства привлекали грабителей — монастыри часто грабили, уцелевшие монахи разбегались в поисках более спокойных мест. Монастырская культура вообще была плохо защищена от превратностей судьбы — пожара (как в Санкт-Галлене), склок; дурного управления бывало достаточно, чтобы загасить очаг древней культуры.
Однако полного упадка не произошло. Монахи обживались на новых местах. Новые короли быстро начинали подражать Карлу Великому. Так, Альфред Великий, король Уэссекса, сам переводит на англосаксонский язык Боэция. Правители воссозданной "Священной Римской империи германской нации" Оттон I и Оттон II поощряют епископские школы, надеясь в образованных прелатах найти своих верных помощников. Этот период (вторая половина X — начало XI в.) даже называют Оттоновским возрождением.
Особую известность получили епископские школы Кельна и Льежа, откуда вышло немало ученых клириков, украсивших имперскую канцелярию. В соседнем французском королевстве к концу X в. прославились школы Реймса и Шартра. Герберт, схоластик реймсской школы, бывал в Испании, откуда заимствовал у арабских математиков абак — счетную доску. Герберт составил также таблицу 26 правил риторики. Но главным он считал искусство диалектики, учащее правильно мыслить. Он вновь обращается к логическим трактатам Аристотеля и Боэция. В 980 г. в присутствии Оттона II он побеждает в затяжном диспуте Отриха, "лучшего клирика Германии". Темой дис-пута была классификация наук (Герберт переносил основное внимание с грамматики на диалектику). Император запомнил ученого клирика, и вскоре Герберт становится архиепископом Реймсским, а позже, уже при императоре Оттоне III, избирается римским папой под именем Сильвестра П. Он сравнивал молодого императора с мудрым королем остготов Теодорихом, себе отводя роль Боэция. Именно он, кстати, рекомендовал императору посгавить памятник Боэцию в Равенне. Сильвестр и Оттон III хотели восстановить обновленную Римскую империю во всем ее блеске. Они писали, что наступает новый век — мудрости и справедливой мощи. Однако скорая смерть унесла обоих мечта-гелей.
Одиннадцатое столетие менее всего походило на торжество разума. Но мало-помалу образованность вновь утверждалась в Европе. Множились епископские школы. Клюнийское движение, охватившее монастыри, первоначально относилось к образованию с подозрением. Однако к середине века клюнийцы осознали необходимость укрепления своих школ. На юге Франции и в Италии появляются частные школы, где всем желающим преподают медицину, право, красноречие.
