Следующий кадр – Либаргер в своей роскошной библиотеке. Удобно устроившись перед горящим камином, в свитере по-домашнему, он подробно объяснял кому-то за кадром роль Парижа и Бонна в создании нового Европейского экономического сообщества. Он убедительно доказывал, что позиция «взгляда со стороны» и «морального превосходства», занятого Великобританией, только ставит ее в невыгодное положение. Продолжение этой линии не принесет ничего хорошего ни самой Великобритании, ни всему Европейскому сообществу, утверждал Либаргер. С его точки зрения, взаимодействие Бонн – Лондон – вот та сила, в которой нуждается Европа. Он закончил шуткой, которая шуткой была лишь наполовину:
– Конечно, я имею в виду взаимодействие Берлин – Лондон. Как известно, мудрые законодатели, сорок лет отказывавшиеся перевести назад часы германской общности, собираются сдержать давнее обещание и вернуть Германии столицу к двухтысячному году. Тем самым они вернут Германии сердце.
Либаргер исчез, и на экране, почти целиком его занимая, появился непонятный огромный предмет, стоящий вертикально. Вот он повернулся, качнулся и устремился вперед. Зрители поняли, что это возбужденный пенис.
Изменился ракурс съемки. Темный силуэт другого мужчины, наблюдающего за происходящим. Потом – обнаженная Джоанна, привязанная мягкими бархатными лентами за руки и за ноги к широкой кровати. Крупным планом: тяжелые груди, разведенные ноги, низ живота с черным треугольником, вздымающийся вместе с ритмичными движениями бедер. Губы влажные, полуприкрытые от наслаждения, остекленевшие глаза. Чистое воплощение блаженства и покорности – ясно, что все это происходит не против ее воли.
И вот мужчина с возбужденным пенисом на ней, она радостно принимает его. Съемка ведется под различными ракурсами, никакого сомнения в достоверности происходящего не возникает. Движения пениса сильные и глубокие, без торопливости и грубости. Наслаждение Джоанны нарастает.
Ракурс съемки меняется – темный силуэт в углу комнаты становится хорошо различимым. Это обнаженный фон Хольден. Скрестив руки на груди, он спокойно ждет.
Потом камера возвращается к кровати. В правом уголке экрана мелькают цифры, таймер отмечает промежутки времени между введением пениса и оргазмами Джоанны.
4:12:04 – Джоанна испытывает первый оргазм.
6:00:03 – в середине верхней части экрана появляется энцефалограмма Джоанны.
Между 6:15:43 и 6:55:03 в ее мозгу происходят семь сильных колебаний.
В 6:57:23 в левом верхнем углу экрана появляется энцефалограмма ее партнера.
7:02:07 – колебания мозговых волн у мужчины обычные. У Джоанны за это время – три пика волн.
7:15:22 – деятельность мозга мужчины возрастает в три раза. Камера останавливается на лице Джоанны. Глаза закатились, видны только белки; рот открыт в беззвучном крике.
7:19:19 – мужчина испытывает полный оргазм.
7:22:20 – в кадре появляется фон Хольден. Он берет за руку мужчину и уводит его из комнаты. Крупным планом – лицо мужчины, выходящего из комнаты. Бесспорно, это тот, кто участвовал в половом акте.
Элтон Либаргер.
– Eindrucksvoll![21] – произнес Ганс Дабриц, когда зажегся свет и абстрактное полотно вернулось на свое место на стене.
– Мы собрались не для просмотра порнофильма, герр Дабриц, – резко одернул его Эрвин Шолл. – Его взгляд остановился на докторе Салеттле. – Он справится, доктор?
– Лучше бы еще немного подождать. Но он молодцом, сами видите.
При других обстоятельствах, в другом месте такая реплика вызвала бы взрыв смеха. Но только не здесь. Здесь не было зубоскалов. Только свидетели клинического исследования, на основании которого предстояло принять решение. Больше ничего.
– Доктор, я спрашиваю, готов ли он выполнить то, что от него требуется. Да или нет? – Шолл пронзил взглядом Салеттла.
– Да, он будет готов.
– И костыль ему не потребуется? – Голос Шолла хлестнул его, как плетью.
– Не потребуется.
– Danke,[22] – презрительно уронил Шолл, встал и повернулся к Юте. – Больше мне нечего добавить.
С этими словами он вышел.
