— Господи! — невольно воскликнула Урсула. — Что случилось?
В голове у нее пронеслись самые разнообразные предположения. Фредди умерла в канаве. Отец убит в своем купе… Воображение Урсулы не нуждалось в серьезных стимулах.
Лорд Розем приподнял брови. Самообладание быстро вернулось к нему.
— Случилось?
— У вас плохие новости? Что-то с Фредди?
— С Фредди?
— Уинифред.
— Мисс Стэнфорд-Джонс? Нет, с ней пока ничего не случилось, насколько мне известно.
— Тогда в чем дело? — спросила Урсула. — Вы выглядите так, словно получили ужасное известие.
Лорд Розем провел длинными пальцами по волосам, придавая им надлежащий вид.
— Прошу вас, мисс Марлоу, — сухо сказал он, — обойдемся без истерик. Заходите.
Урсула последовала за лордом Роземом в его богато обставленный кабинет. Над рабочим столом висел роскошный, великолепной работы гобелен на сюжет одной из картин Эдварда Берн-Джонса: ангельского облика женщина выходила из башни, осторожно балансируя весами правосудия в руках. Башня была темной, увитой плющом, тогда как фигуру женщины, выступившую из-под арки, заливал мягкий золотистый свет. Урсула почему-то ожидала, что кабинет лорда Розема окажется аскетически суровым, что на стене не будет ничего, кроме оксфордского диплома в рамочке.
Девушка продолжала оглядываться, пытаясь примириться с каждым новым предметом обстановки, который попадался ей на глаза. Она увидела старинный глобус на подставке, чучело сине-желтой птицы в стеклянном ящике и в углу полускрытый шкаф с прозрачными дверцами, за которыми лежал какой-то манускрипт. В ее представлении лорд Розем, со своими элегантными правильными чертами, был чем-то вроде машины, в которой каждый винтик — каждый мускул — действует отлаженно и неумолимо. То, что он предпочел окружить себя столь необычными вещами, удивило ее.
В центре комнаты стояли два кожаных кресла для клиентов.
— Прошу вас, присядьте, — сказал лорд Розем.
Урсула сняла шляпу и перчатки, села.
Лорд Розем неторопливо прошел в дальний угол комнаты и снял с полки книгу в желто-красном переплете.
— Чаю? — спросил он, оборачиваясь к гостье.
Урсула покачала головой.
— Видимо, полагалось бы начать с обычных любезностей, — сказала она. — Но мне кажется, при данных обстоятельствах…
Лорд Розем встал перед ней и потянулся к серебряному портсигару, который лежал на столе.
Урсула была уязвлена, но решила сохранять спокойствие.
— Мне нужна свежая информация относительно дела Стэнфорд-Джонс, — заявила она. — Поскольку вы отказывались отвечать на мои письма и телефонные звонки, я решила, что личный визит не помешает.
— И впрямь. — Лорд Розем закурил и сел за стол.
Урсула заметила за его спиной еще одну дверь, почти скрытую гобеленом. Дверь слегка приоткрылась и быстро захлопнулась. Несомненно, там притаился мистер Харгривз.
Наступила долгая пауза. Лорд Розем молчал. Урсула оправляла юбку и пыталась совладать со своим гневом.
Часы на каминной полке пробили половину третьего. Лорд Розем полез в карман жилета, извлек брегет и со щелчком открыл, чтобы сверить время.
— Вы ждете клиента? — спросила Урсула; в ее голосе прозвучало растущее раздражение.
— В три я должен быть в суде.
— Разумеется, — пробормотала она, стиснув зубы и с трудом удерживая себя в рамках приличия. Как нарочно, дверь снова отворилась, и показалась лысая голова мистера Харгривза. Клерк кашлянул, на что лорд Розем ответил властным кивком.
Урсула мельком увидела приемную с зеркалом, умывальником и стойкой для шляп. Мантия и парик адвоката висели на вешалке. Харгривз вздохнул и закрыл дверь.
— Прошу прощения, — негромко произнес лорд Розем. — Мистер Харгривз не отличается душевной тонкостью.
— А также хорошими манерами, — сухо заметила Урсула. — Он ясно дал понять, что мне здесь делать нечего.
— Так как насчет чаю… — начал лорд Розем.
Урсула встала. Хватит с нее светских любезностей.
— Вы допрашивали мисс Стэнфорд-Джонс по поводу случившегося? — спросила она, постукивая мыском полусапожка по натертому полу.
— Сядьте, ради Бога, — сурово произнес он.
— Пожалуйста, учтите, что я не одна из ваших собак, — резко отозвалась Урсула. — Вы не вправе подавать мне команды. Я сама в состоянии решить, сесть мне или остаться на ногах.
