– У Леонида необычный взгляд на театральный процесс, – заметил Заславский.
– Театральный процесс должен перемешаться с процессом жизни. Одно должно питать другое. И вы, Вячеслав, можете в этом поучаствовать.
– Поучаствовать в чем? – поинтересовался Волков.
– В процессе взаимопроникновения театра и жизни.
– Почему я?
– Во-первых, я еще ни разу прежде не имел дела с милиционерами. Ваше участие внесло бы новые краски в наше дело….
– А во-вторых?
– Вы же сами пришли к нам. Наш театр – самый необычный театр в городе. Необычно даже его название «Театр». Театр «Театр». Пьеса, которую мы репетируем, называется «Пьеса». Мы создаем ее сами, актеры приходят на репетицию, и материал рождается путем импровизации. Убежден, общение нас взаимно обогатит.
Волков затушил и бросил в консервную банку окурок.
– Леонид, я пришел к вам по другому поводу.
Попов-Белоцерковский с удивлением посмотрел на оперативника.
– К сожалению, музыка, используемая вами на ре петициях, мешает работать вашим соседям.
– Кому?
– Консульству Норвегии.
Режиссер поморщился:
– Чепуха какая-то.
– Это не чепуха. Меня, как представителя власти, уполномочили разобраться в возникшем конфликте.
– Я ни с кем не конфликтую, – заявил Попов-Белоцерковский.
– Мне кажется, я знаю, как поступить, – вступил в разговор Заславский. – Скоро у нас будет премьера во Дворце молодежи, надо пригласить туда этих норвежцев.
– Думаю, лучше будет убавить звук магнитофона.
Руководитель проекта вздохнул:
– Не волнуйтесь, Вячеслав Александрович, раз надо, так надо.
– Что значит раз надо, так надо?! – неожиданно взорвался режиссер.
– Успокойтесь, Леонид, думаю, речь идет лишь о незначительном уменьшении звука, – попытался успокоить партнера Заславский.
– Боюсь, незначительного уменьшения будет не достаточно, – возразил Волков.
– Не волнуйтесь, Вячеслав Александрович, мы сделаем все, что надлежит, – обратился к оперативнику Заславский.
– Не буду вас больше отрывать от дела, – сказал Волков.
Собеседники встали.
– Всего доброго. – Режиссер протянул руку Волкову.
– До свидания.
– Я провожу вас, – сказал Заславский.
Пожав руку Попову-Белоцерковскому, оперативник направился к выходу. Заславский последовал за ним. Они вновь оказались в пыльном коридоре.
– С людьми искусства трудно общаться, – сказал Заславский.
– Мне кажется, вы это делаете добровольно.
– Вы правы, но порой мне хочется все бросить. Впрочем, я вас уверяю, успех будущему спектаклю театра «Театр» и его пьесе «Пьеса» обеспечен.
– Буду очень рад за вас. Я понимаю, что Леонид, как творческий человек, далек от действительности, поэтому призываю вас серьезно отнестись к моему предупреждению.
– Не волнуйтесь, я буду начеку. Что касается пригласительных билетов на премьеру, они за мной.
Вдруг Волкова осенило:
– Пришлите их в отделение на имя подполковника Юрия Петренко.
– Юрия Саныча?
– Совершенно верно.
– С удовольствием.
Простившись с Заславским, Волков побрел обратно в сторону станции метро. Оперативнику показалось, что погода слегка смягчилась. Вдруг он ощутил резкий приступ голода.
«Надо будет проглотить что-нибудь на проспекте», – решил милиционер.
На следующий день ударил суровый мороз. Последний раз температура опускалась так низко в январе девяносто два года назад. Утром Соловец, поеживаясь от холода, вышел во двор и подошел к своей видавшей виды «Волге». Замерзший замок отказался открываться, пришлось воспользоваться баллончиком с антифризом, который оперативник зимой всегда носил в кармане.
Наконец дверь машины открылась, Соловец сел, вставил ключ зажигания и попытался завести мотор. Опасения оперативника сбылись: мотор не завелся.
«Чтоб тебя!» – выругался он.
Оставив машину во дворе, Соловец направился на трамвайную остановку.
Тридцать пять минут спустя оперативник переступил порог «конторы». Ему сразу бросился в глаза новый набор мебели, стоявший в вестибюле. Шесть стульев и стол были упакованы в целлофан. В воздухе витал запах свежего дерева.
Поднявшись в кабинет, Соловец обратил внимание, что в помещении необычно холодно. Подойдя к окну и положив ладонь на батарею, оперативник понял, что кабинет не отапливался. Он снял было куртку, но, подумав, накинул ее обратно на плечи.
