Оззи толкнул оставшиеся фишки в сторону крупье, как чаевые, потом поднялся и зашаркал ногами по темно-вишневому ковру, направляясь к дальним ступенькам. Крейн оглянулся на Мавраноса и кивнул головой вслед старику. Мавранос кивнул в ответ, встал и, забрав свое пиво, пошел в ту сторону, куда направлялись по игровой зоне Оззи и Крейн.
Оззи стоял перед навесом с неоновой надписью «УГОЛОК ИГРОКА».
– Я намерен выпить стаканчик-другой, – объявил он. – Ты, – он повернулся к Скотту, – пристрастился к кофе, или «коке», или чему-нибудь еще в этом роде, верно?
Крейн кивнул – немного резче, чем хотел.
Медленно, однако держа подбородок высоко поднятым, старик ввел Крейна и Мавраноса в бар и провел в отделанную тартаном кабинку возле задней стенки.
В баре было почти пусто, хотя широкий овал паркета в середине да разбрасывающий блики крутящийся дискотечный зеркальный шар под потолком намекали на бывающее здесь веселье. Несмотря на викторианские орнаменты на колоннах из темного дерева, броские обои и обилие тартана, благодаря зеркальному бордюру под потолком и вертикальных полос зеркал, разрезавших стены через каждые несколько ярдов, эти стены производили впечатление свободно стоящих панелей, которые можно разобрать в любую минуту. Смонтированный на стене широкоэкранный телевизор показывал без звука черно-белое изображение.
– Что ты купил на последнем кону? – спросил Крейн.
– Удачу, – ответил Оззи. – Не так уж сложно по ходу дела быстро прочитать «руки», понять их суть; не сложнее, чем, например, определить обитателей встревоженной приливной заводи, но если ты намерен протянуть руку и схватить кого-то, необходима уверенность, что ты точно знаешь, что оно собой представляет. Мне пришлось долго ждать «руки», которая… которая пошла бы нам на пользу. Которую мы могли бы… которая оказалась бы приемлемой. А ведь очень непросто рассчитать семь карт и все варианты их взаимодействия, когда игроки за столом подпрыгивают от нетерпения и чуть ли не норовят толкнуть тебя под локоть. – Он потер лицо корявой, покрытой пятнами рукой. – Потребовалось много времени для… для «руки», которую можно было бы показать.
Мавранос скрючился на сиденье и с некоторым неодобрением окинул взглядом оформление бара.
– «Где рыбаки, покуда нет путины,
Просиживают дни, —
язвительным тоном произнес он, —
а рядом Ионический Собор
Св. Магнуса своим величьем поражает взор».
– Тоже Элиот? – спросил Крейн.
Мавранос кивнул. Он сделал знак ближайшей официантке с коктейлями и повернулся к Оззи.
– Ну, и как погода?
Старик покачал головой.
– Штормит. Полным-полно пик, а это современная версия мечей из старинной колоды Таро. Пики сами по себе плохо, а девятки хуже всего – я насмотрелся на них вдоволь. «Баллантайн», скотч со льдом, – добавил он, взглянув на официантку, которая стояла у стола, держа наготове свой блокнотик.
«Кока», – подумал Крейн. Содовую – возможно, с горчинкой. Проклятье! «Ви-эйт». «Севен-ап».
– Эй, милашка, – сказал Мавранос. – Вы уж извините нашего друга – ему не нравятся хорошенькие девушки. Я выпью «курз».
– Может быть, он вовсе не считает меня хорошенькой, – ответила официантка.
Крейн, моргая, посмотрел на нее. Худощавая и стройная, темноволосая, кареглазая – и улыбалась.
– Я думаю, что вы хорошенькая, – сказал он. – Я выпью содовой с капелькой «Ангостуры».
– Вот вам и признание, – сказал Мавранос, ухмыляясь в неухоженные усы. – Страстное.
– Он вроде бы ничего такого в виду не имел, – возразила официантка.
– Боже! – взмолился Крейн, раздосадованный и вынужденной трезвостью, и словами Оззи о плохой погоде. – Вы же вдвое моложе меня. Милая, будь мне лет на десять меньше, вам пришлось бы меня палкой отгонять.
Официантка уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Отгонять вас?
– Палкой? – вставил Мавранос.
– Боже, – произнес Крейн. – Я имел в виду… – Но официантка уже ушла.
Оззи, заказав себе виски, кажется, не слышал больше ничего.
– Червы – которые прежде были чашами, – похоже, в союзе с пиками, и это плохо. Червы должны относиться к семейной жизни, домашнему укладу, женитьбе и детям, но сейчас они на службе… м-м… у разрушения. Король и дама червей неизменно приходили в тех же раскладах, что и худшие пики. – Он посмотрел на Крейна. – Ты доиграл до тех пор, когда дым начал метаться?
