«Бу-бу-бу», – долетели последние отзвуки голосов, и престарелые сестры скрылись в столовой.
– У вас тут, я посмотрю, сплошь психи, – заметил Тайгер. – Даже хуже, чем в Сестринской Общине. Во я влип! На девять лет в банду лунатиков…
– Привыкнешь, – не в первый раз заверила его я.
– Ни за что!
Пусть говорит что угодно, я-то не сомневалась – привыкнет. Это верно, денег у нас вечно не хватало, сантехника никуда не годилась, со стен лохмотьями слезали обои, и это не говоря уже о повсюду витавших обрывках слишком хитроумных или просто неудавшихся заклинаний… И все равно в «Казаме» было классно! Волшебники проводили немалую часть своего времени, любовно ностальгируя о золотых денечках добрых старых лет, с неизменным энтузиазмом вспоминая истории минувшей славы и былых катастроф. В ту эпоху магическая энергия лилась щедрым потоком, неподвластная никаким государственным уложениям, и для того, чтобы сотворить элементарное заклинание, не требовалось в нескольких экземплярах заполнять форму B1-7G. Свободные же от реминисценций часы колдуны посвящали молчаливым размышлениям – или занимались экспериментами, о которых я предпочитала знать по возможности меньше.
– Я тебе твою комнату покажу, – сказала я Тайгеру.
И мы направились по коридору туда, где когда-то помещались лифты. Никто уже и не помнил, чтобы они работали. Тем не менее узорчатые бронзовые дверцы стояли приоткрытыми, позволяя заглянуть в глубокий темный провал – там, внизу, размещались подземные этажи.
– Может, лучше по лестнице? – спросил Тайгер.
– На здоровье, если охота. Но если громко выкрикнуть номер этажа, куда тебе надо, и просто сигануть в шахту, выходит как-то быстрей…
Тайгер смотрел на меня с явным сомнением. Я громко выкрикнула:
– ДЕСЯТЫЙ! – И шагнула прямо в пустоту. Меня ожидало падение, только не вниз, а вверх, и когда оно завершилось, я спокойно шагнула наружу. Выждав некоторое время, я заглянула в шахту и далеко-далеко внизу увидела маленькое мальчишеское лицо, обращенное вверх.
– Не забудь: ДЕСЯТЫЙ! – прокричала я вниз. – Так точно быстрее, чем по ступенькам!
Раздался полный ужаса вопль – и Тайгер стал падать прямо ко мне на десятый этаж. По ходу дела вопль стал восторженным, и мальчик появился у выхода в состоянии полной эйфории. Тут он, однако, промедлил шагнуть наружу и стал валиться обратно. Снова раздался вопль. Внизу он тоже не задержался, его унесло обратно наверх, и тут уже я схватила его за руку и выдернула в коридор. А то так и падал бы туда-обратно до самого вечера – примерно как я в свой первый день.
– Ух ты! Класс! – сказал Тайгер, еще дрожа от пережитого ужаса пополам с восторгом. – Ну ладно, а если я на полпути передумаю?
– Ну и свалишься на тот этаж, который тебе будет нужен. Сегодня, кстати, падение было быстрым. Наверно, воздух сухой, все здорово работает.
– А как оно вообще действует?
Я пояснила:
– Стандартное заклинание Неопределенности. В данном случае отменена разница между «верхом» и «низом». Нам Карпатец Боб его завещал. Мощная, скажу тебе, штука – последнее заклинание умирающего колдуна!.. А вот и твоя комната – десять тридцать девятая. В ней шальное эхо, зато она сама порядок наводит.
Я открыла дверь в комнату номер 1039, и мы вошли. Помещение было просторным и светлым и, как большинство комнат в Башнях Замбини, довольно обшарпанным. Обои – рваные и несвежие, деревянные детали – рассохшиеся и кривые, на потолке – неясного происхождения протечки. Я наблюдала за тем, как с лица Тайгера сперва сошло напряжение, потом на нем даже появилась улыбка, а в глазах просохли последние слезы. В монастыре он волей-неволей делил спальню с полусотней других мальчишек. Так что кому угодно другому комната 1039, возможно, показалась бы убогой конурой, но для найденыша, воспитанного Сестринством, это был сущий дворец.
Я подошла к окошку и убрала кусок картона с выбитого стекла, чтобы впустить свежий воздух.
– Десятый этаж у нас полностью приспособлен к подросткам, – сказала я. – Здесь ничто не окажется не на месте.
И в качестве иллюстрации сказанного я слегка передвинула лежавшую на столе промокашку. Секунду-другую спустя та заняла прежнее положение. Потом я вытащила из кармана носовой платок и бросила на ковер. Едва упав, платок живой бабочкой упорхнул в верхний ящик стола. Да еще и аккуратнейшим образом свернулся прямо в полете.
