Лидеры же духовенства (что относится к любой конфессии) в основном не принимают Каббалу, считая ее вредоносной и противной Богу. Ведь она дает каждому отдельному человеку причитающуюся ему духовную силу. Цель ортодоксального духовенства – оставаться посредником между человеком и Богом, а изучающему Каббалу страж у ворот рая не нужен. Не всех священнослужителей можно назвать достигшими настоящей духовности, причем в любых религиях.
Беспрерывно прокручивая в голове одни и те же мысли, я продолжал бродить по городу. Около полуночи я дошел до старого тель-авивского порта. В приветливо подмигивающих огоньками окнах целого сонма кафешек и ресторанчиков дрожали тени полуночных посетителей. Желание посидеть в расслабляющей тишине ресторана посещало меня не часто, но сейчас возникла острая потребность в людях. Может, здесь найдется случайный партнер или – еще лучше – партнерша, кто готов разделить со мной одиночество на ближайшие несколько часов? Тоска-то не уйдет, как ни гони ее, как ни давай себе обещаний позабыть о том, что холодной лапой сжимает сердце в часы бессонницы и поселяет в груди ноющий осколок, бывший когда-то любовью и умиротворением…
Зайдя в первое же попавшееся кафе, я остановился на пороге, прикидывая, где бы присесть. Ко мне, широко улыбаясь, на всех парусах несся метрдотель, готовясь проводить меня в зал, а за его спиной… Не может быть! Буквально в пяти метрах вполоборота ко мне стояла… Я встряхнул головой: нет-нет, исключено! Но тут ее окликнули от стойки бара: «Марина, готово!», и она повернула голову в мою сторону. Эта женщина удивительно походила на мою Марину! До меня наконец-то дошло, что ее окликнули по-русски, значит, я забрел в кафе, где собираются бывшие мои соотечественники. Надо же, а я ни разу не был здесь…
Не слушая метрдотеля, я двинулся к столику, который должна была обслуживать эта похожая на Марину женщина. Через пару минут к столику подошла… Боже мой, это она! Не узнать ее было невозможно: те же зеленоватые глаза, вьющиеся волосы, походка… Но как, каким образом, через двенадцать лет после расставания, она оказалась в этой стране, в этом городе, и…
– Добрый вечер, – произнесла она по-русски.
Почти тот же голос, то же движение губ, только сама она стала серьезнее и старше. Она улыбнулась, и я перестал сомневаться. Она!
– Извините за беспокойство, – я смотрел на нее, совершенно не думая о том, что говорю, – мне захотелось поговорить на родном языке. Знаете, бывает…
При первых же моих словах она странно поежилась, и мне показалось, что реальность вокруг нас исчезла. Безмолвная сцена, точнее, монолог «глаза в глаза» продолжалась несколько долгих секунд.
Узнать меня было невозможно: швейцарский хирург сделал свое дело добросовестно. Но звуки родного голоса, который она часто слышала по ночам, так хорошо ей знакомая посадка головы, взгляд и весь облик сидящего за столиком мужчины должны напоминать ей… нет, лучше не погружаться в болезненные фантазии: слишком тяжело возвращаться в будни.
– Вам что-нибудь принести?
– Посидите со мной, если можно, – тихо ответил я, не сводя с ее лица влюбленных глаз.
– К сожалению, не могу, извините, я на работе.
Для подобных случаев существует суровый и ясный в своей простоте закон – не раскрываться. Даже случайно встретив отца, я и к нему не подошел бы. Но потерять ее снова?! Последовать букве приказа, молча уйти и сказать самому себе, что так нужно?! Кому нужно? Проведенные в разлуке с нею годы, полные опасных заданий, успехов и неудач, вдруг показались мне совершенно пустыми и незначащими. Так, суета сует. Воспоминания о ней удерживали меня, может быть, от полной утраты прошлого, а значит, и самого себя. Мне нестерпимо хотелось убедиться в том, что это она. Нет, конечно, она, но все же… Слабая улыбка в ответ на просьбу о номере телефона была, похоже, обычной реакцией на такого рода обращения.
– Ну, тогда разрешите хотя бы приходить к вам ужинать.
– Да, конечно, пожалуйста… – ответила она и, словно что-то вспомнив, добавила: – Я буду рада.
– Вы постоянно работаете в ночную смену?
– Через день. Вернее, через ночь. – Она снова растерянно улыбнулась.
