Принц Лир сказал:
– Едва увидев ее, я понял, что умер. Так было и в первый раз, когда я взглянул вниз с башни отца и заметил ее.
Он поднял глаза вверх и вздохнул. И это было единственным звуком сожаления о короле Хаггарде, когда-либо изданным живым существом.
– Это я? – прошептал он. – Проклятие говорило, что только мне дано разрушить замок, но ведь я же не делал этого. Он не был добр со мной, но лишь потому, что я был не тем, кто ему нужен. Это я погубил его?
Шмендрик ответил:
– Если бы ты не попытался спасти единорога, она ни за что не обратилась бы против Красного Быка и не загнала его в море. Это Красный Бык создал потоп и тем освободил других единорогов, а они сокрушили замок. Теперь, узнав обо всем, ты желал бы иного?
Принц Лир молча покачал головой. А Молли спросила:
– Но почему же Красный Бык бежал от нее? Почему не стал сражаться?
Они повернулись к морю, однако ни следа его не увидели, хоть он и был слишком огромен, чтобы скрыться из глаз за столь краткое время. Но достиг ли он другого берега, или вода смогла поглотить даже его колоссальную тушу, этого они не знали еще очень долгое время, а в том королевстве Бык никогда больше не объявлялся.
– Красный Бык не сражается, – сказал Шмендрик. – Он захватчик, который никогда не выходит на битву. – Маг повернулся к принцу Лиру, положил руку ему на плечо и сказал: – Отныне вы король.
Он притронулся также и к Молли и произнес нечто, походившее больше на свист, чем на слово, и все трое вознеслись, как соцветия молочая, в воздух и опустились на краю обрыва. Молли не испугалась. Магия подняла ее ласково, как если б она была музыкальной нотой, и магия пропела ее. Молли понимала, что волшебство это граничит с чем-то опасным и буйственным, но пожалела, когда оно вернуло ее на землю.
От замка не осталось не только ни камня, но даже ни шрама на земле, которая и не побледнела там, где он стоял. Четверо молодых мужчин в ржавых, драных доспехах бродили, разинув рты, по исчезнувшим проходам, кружа и кружа по отсутствию того, что было огромным залом. Увидев Лира, Молли и Шмендрика, все четверо побежали к ним хохоча. А подбежав, пали пред Лиром на колени и хором воскликнули:
– Ваше Величество! Многие лета Королю Лиру!
Лир покраснел и даже попытался поднять их на ноги.
– Да ладно вам, – бормотал он. – Ладно. Кто вы? – Он изумленно вглядывался в одно лицо за другим. – Я знаю вас, знаю, – но как это может быть?
– Это правда, Ваше Величество, – счастливо ответил первый из них. – Мы самые что ни на есть ратники короля Хаггарда – те, что служили ему столько холодных, изнурительных лет. Когда вы скрылись в часах, мы убежали из замка, потому что Красный Бык заревел, башни все затряслись, и мы испугались. Поняли, что старинное проклятье начало наконец сбываться.
– Замок смыла великая волна, – сказал второй ратник, – в точности, как предсказала ведьма. Я видел, вода переливалась через край обрыва, медленно, как снег, не возьму только в толк, почему она и нас не унесла.
– Волна разошлась вокруг нас, – сказал второй ратник, – я такого сроду не видел. И вода была странная, как будто призрак воды, кипевший цветами радуги, мне на миг показалось… – Он потер глаза, пожал плечами и беспомощно улыбнулся. – Не знаю. Было похоже на сон.
– Но что же с вами всеми случилось? – спросил Лир. – Вы были стариками, еще когда я родился, а теперь моложе меня. Что за чудо?
Трое из них захихикали, смутившись, но четвертый ответил:
– Чудо, которое мы напророчили сами. Однажды мы сказали леди Амальтее, что, если она того пожелает, станем опять молодыми, – должно быть, мы говорили правду. Но где она? Мы пойдем помогать ей, даже если нам придется схлестнуться с Красным Быком.
– Она ушла, – ответил Король Лир. – Найдите мне коня и оседлайте его. Найдите коня.
Голос его прозвучал резко, и ратники побежали выполнять приказ своего нового властелина.
Однако стоявший за его спиной Шмендрик негромко сказал:
– Невозможно, Ваше Величество. Вы не должны преследовать ее.
Король повернулся, обретя немалое сходство с Хаггардом.
– Она моя, маг! – Он помолчал, а потом продолжил тоном более мягким, почти умоляющим: – Она дважды поднимала меня из мертвых, и чем стану я без нее, как не мертвецом третьего срока?
