И все же на заре, после того как я помогла Уилфриду выдоить коз, я получила разрешение сбегать на нашу стоянку – при условии, что Малька составит мне компанию, а это было почти то же, что маму с собой взять. Молли уже помогала королю Лиру облачиться в доспехи, Шмендрик сжигал на костре остатки ночного ужина, и казалось, что начинается еще один обычный день их путешествия в какие-то другие края. Они поздоровались со мной, Шмендрик поблагодарил за то, что я выполнила его просьбу и позволила королю провести спокойную ночь перед тем, как…
Я не дала ему закончить. Не знаю, клянусь вам, было ли у меня заранее такое намерение, но я подскочила к королю Лиру, обхватила его и сказала:
– Не ходи туда! Я передумала, не ходи.
Ну вылитая Лизен.
Король Лир посмотрел на меня сверху вниз. В ту минуту он казался высоким, как дерево. Он ласково погладил меня по голове рукой в латной рукавице и сказал:
– Я должен убить грифона, маленькая. Такая у меня работа.
Так ведь я же и сама это говорила, хоть мне теперь и казалось, что много лет назад, и оттого почувствовала себя еще хуже. И повторила:
– Я передумала! С грифоном может сразиться кто-то другой, не ты! Возвращайся домой! Возвращайся домой и живи, и будь королем, и все прочее…
Я лепетала это и шмыгала носом, и вообще вела себя как ребенок, я понимаю. Хорошо хоть Уилфрид меня не видел.
Король Лир продолжал одной рукой гладить меня по голове, а другой пытался отодвинуть от себя, но я не отпускала его. По-моему, я даже попробовала вытащить меч короля из ножен, чтобы унести его куда подальше. И король сказал:
– Нет-нет, маленькая, ты не понимаешь. Существуют чудовища, убить которых может только король. Я всегда знал это – и не должен был, не должен посылать тех бедных людей, чтобы они приняли здесь смерть вместо меня. Никто больше во всей нашей земле не сможет сделать это для тебя и твоей деревни. Говорю тебе истинную правду – такова моя работа.
Тут он поцеловал мне руку, как, наверное, целовал руки многих королев. Вот и мою поцеловал так же.
Подошла Молли и оторвала меня от короля. Прижала к себе, погладила по голове и сказала:
– Девочка моя, Суз, для него уже нет обратной дороги и для тебя тоже. Ты пришла к нему с просьбой совершить последний подвиг, потому что такова была твоя судьба, а его судьба в том, чтобы исполнить твою просьбу, – и ни ты, ни он иначе поступить не могли, такие уж вы люди. Теперь ты должна быть такой же храброй, как он, и посмотреть, чем все закончится. – Тут она спохватилась и поправилась: – Вернее, подождать, пока не узнаешь, чем все закончилось, поскольку в лес ты с нами, разумеется, не пойдешь.
– Пойду, – ответила я. – Ты не можешь мне запретить. Никто не может.
Я больше не шмыгала носом, ничего такого. Просто сказала это, вот и все.
Молли отстранила меня на расстояние вытянутой руки и немного тряхнула.
– Суз, – сказала она, – ты сможешь пойти с нами, если дашь мне слово, что тебе разрешили это твои родители. Они разрешили?
Я не ответила. Она встряхнула меня еще раз, послабее, говоря:
– О, это был дурной вопрос, прости мне его, мой милый друг. Я со дня нашей встречи знала, что ты никогда не научишься врать. – И Молли, зажав мои ладони своими, сказала: – Если можешь, отведи нас к Телесу, Суз, там мы и попрощаемся. Сделаешь это для нас? Для меня?
Я кивнула, но не ответила ни слова. Не могла, горло слишком болело. А Молли стиснула мои ладони и сказала:
– Спасибо.
Подошел Шмендрик, подавший ей не то глазами, не то бровями какой-то знак, и Молли ответила: «Да, знаю», – хоть он и не промолвил ни слова. И направилась с ним к королю Лиру, а я осталась одна, стараясь справиться с бившей меня дрожью. Не сразу, но получилось.
До Телеса было не так уж и далеко. Они нашли бы его и без моей помощи. Его опушку видно с крыши пекарни Эллиса, на том краю деревни она – самая высокая. Он всегда темен, даже если ты не входишь в него, а просто видишь издали. Не знаю, в чем тут причина, в дубах ли его (у нас про дубравы и обитающих там существах чего только не рассказывают), или в каких-то чарах, или в грифоне. Может быть, до того, как туда прилетел грифон, все было иначе. По словам дяди Амброза, сколько он помнит Телес, тот всегда был плохим местом, но мой отец говорит: нет, он с друзьями часто охотился там и пару раз устраивал с мамой пикники – ну, в молодости.
