Оказалось, что к осени придется отделать еще много комнат, чтобы санатория могла встретить в полной готовности ближайшую весну. Пока что комнат здесь было достаточно, но не все были готовы; в них не хватало обстановки, в некоторых комнатах не было печей. Тесноты еще не было, некоторые из гостей не имели времени, другие — средств на более продолжительное пребывание в Торахусе. Они уезжали после нескольких дней или какой-нибудь недели пребывания и уступали место новому потоку. Постели меняли владельцев, не успевая даже остыть.
Консул Рубен приехал навестить свою жену. Он был из тех, у кого всегда мало времени, и не мог оставаться здесь долго. Уже в первый вечер, сидя в комнате своей жены, он выказал признаки нетерпения. Он спросил свою жену о даме — где же эта дама? — поинтересовался он.
Фру Рубен, необъятно толстая, с трудом дыша, встала и пошла к двери. О, она была так тучна, она переваливалась на ходу как утка. Даже когда она спускалась с лестницы, она отдувалась, словно подымаясь по ней. Она открыла дверь, выглянула в коридор и закрыла дверь вновь. Все было спокойно.
— Здесь так слышно, — предупредила она, — говори тише! Эта дама? Да ведь это вовсе не какая-нибудь обыкновенная дама. Она придет, когда сама того пожелает, или совсем не придет. Мы не можем послать за ней.
Консул недоволен этими церемониями и всем вообще:
— Зачем ты велела поставить здесь эту добавочную кровать? Разве я не мог получить отдельной комнаты?
Жена отвечает уклончиво:
— Это горничная. Я не знала — здесь, может быть, все занято.
— Вздор! Здесь задохнешься, в этой конуре. Я спрашиваю, чего хочет эта дама?
— Чего она хочет? — фру Рубен начинает говорить и разъясняет положение дамы. — Она попала в крупные затруднения, она не спит по ночам, ей приходится вести бродячий образ жизни, несчастный она человек, в разлуке со своим мужем; нет у нее дома, негде преклонить голову…
— Это тяжело! — говорит консул.
— Дама эта была здесь много раз, она стучалась в эту комнату, улыбалась и просила извинения. Больше она ни с кем не говорила.
Фру Рубен была так смущена в первый раз, что забыла даже встать и сделать реверанс.
— Откуда она? — задал вопрос консул.
— Из Англии. Разве вы не знаете этого? Она леди, муж ее лорд, министр, он занимает место в правительстве.
— Ну, — замечает консул, — так это я о ней читал! Но консул не придает этому особого значения и не проявляет больше интереса.
Жене приходится возбудить его любопытство, она говорит напрямик, чего она хочет. Она в затруднительном положении, ей нужны деньги.
— Они всем нам нужны, — отвечает консул.
— Жаль ее, право, она совсем завязла, она ниоткуда не получает помощи.
Консул наклоняется, уставившись на руку своей жены:
— Новое кольцо? Дай мне взглянуть!
О, фру только что проводила по своим волосам и поправляла их этой самой рукой. Муж не мог не заметить этой изящной драгоценности.
— Разве это не восхитительно! — сказала она. — Я не хотела принимать его, видит Бог, не хотела, но она заставила меня. Видал ли ты когда-нибудь такую глубину?
Консул только кивнул головой и сказал:
— Ну, и что же? Она собирается продать много таких колец?
Фру обиженно ответила:
— Ты шутишь! Понятно, она не собирается продавать колец, она обращается к нам совсем не за этим. Она обращается к тебе, как к консулу, это совершенно другое дело. Так как она не может или не хочет прибегнуть к помощи своего собственного консула, она обращается к тебе. Нет, ей нельзя обратиться к своему собственному консулу, ведь он всегда станет на сторону ее мужа и министерства — это понятно.
— У нее должны же быть близкие. Что, муж совсем отвернулся от нее?
— Я не знаю, можно ли так сказать; я слышала от нее только хорошие отзывы об ее муже.
— О, да, так всегда бывает!
— То есть, как это?
— Что отзывы становятся все лучше после развода — когда начинают сожалеть о случившемся.
Госпожа Рубен вновь обижена. Ведь не о какой-нибудь обыкновенной даме речь идет, а о леди. Консул слишком далеко заходит, предполагая, что все эти дамы похожи на машинисток в его конторе. Да, от нее можно было услышать только лестные отзывы о муже, настаивает фру Рубен, а он, в известном смысле, сделал все от него зависевшее, он собственно и не чинил ей нынче никаких препон, он держался непримиримо и никогда не отвечал ей. Ну, что это за манера такая! А близкие? Она, конечно, утратила симпатии со стороны семьи ее мужа; у самой же нее нет близких, которые могли бы помочь ей.
