— Я сбегаю за доктором, — говорит она.
— Доктором? — переспрашивает он, пытаясь представиться удивленным. — Совсем не к чему, это пустяки. Но раз вы об этом заговорили, так единственное, что может быть нужно было бы, — это немножко льду.
— Вам не по себе? — осведомляется адвокат. — Доктор явится моментально. — Он встает, звонит и дает горничной приказ отыскать доктора.
В то время, как они ждут, все стараются быть веселыми и беспечными. Господин Флеминг противится тому, чтобы покинуть компанию и пойти лечь в постель: «Почему это мне первому нужно расстраивать общество?» Ему приходится, однако, еще раз прибегнуть к помощи носового платка и пойти к зеркалу обтереть лицо. Он так же спокоен и так же владеет собой, как и в первый раз. Он не вносит никакого замешательства. Но в комнате Бертельсена уже нет больше прежнего веселья, праздник кончился.
Инспектор Свендсен постучал в дверь, вошел и сообщил, что консул сейчас сидит внизу; не желает ли господин адвокат поздороваться с ним.
— Кто?
— Консул Рубен, этот самый, муж фру Рубен; он приехал.
Адвокат ничего не знал о том, что должен приехать консул Рубен, но он тотчас же встает и просит общество извинить его. Он обращается к Бертельсену и повторяет то, что он говорил уже раньше:
— Не шутите над тем, что будут новые гости, вот уже начинают приезжать консулы.
Инспектор было уже ушел, когда господин Флеминг позвал его обратно. О, господин Флеминг выглядит, как сама смерть, но он еще жив, он еще мыслит и чувствует. Он моргает, дышит, находится в полном сознании. Он сжимает и разжимает руки как хочет, он не умер. И он протягивает инспектору телеграмму, адресованную матери, в Финляндию, и поручает ему послать ее на станцию сегодня же, немедленно.
Она уже не соответствовала более истине, эта телеграмма, — сейчас господин Флеминг не мог уже со спокойной совестью хвастать своим вновь обретенным здоровьем. И все же он отправил эту телеграмму своей матери. И его совестьто, по-видимому, и вдохновила его на этот шаг.
Много чего стало случаться теперь. Люди копошились друг возле друга. А тут еще начала хозяйничать смерть. Она выбирала свои жертвы по произволу, как попало.
Господин Флеминг лежал в постели — вначале со льдом и во рту, и на груди, из-за своих кровотечений. Но когда они прекратились, он опять поправился и сидел на кровати, убивая время и раскладывая пасьянсы. Фрекен д'Эспар побывала с весточкой от него у Даниэля и передала ему поклон от господина Флеминга, сообщив ему, от имени больного, что он простудился и в ближайшем будущем не может явиться за своей простоквашей, но, как только поправится, непременно заглянет опять.
Как раз на этой прогулке фрекен д'Эспар и попался бык. С мычанием бежал он вслед за ней, и фрекен, сильно запыхавшись, прибыла обратно в санаторию.
Да, бык расхаживал все по-прежнему в тех местах. Санатория пожелала было купить его немедленно, но. Даниэль и слышать не хотел о продаже его до осени, когда он выходится как следует на подножном корму, прибавит в весе и станет полноценным. Так проходил день за днем, а дело все оставалось не решенным. Адвокат Робертсен также уехал опять в свою контору в Христианию. Особенного внимания не вызвало и то обстоятельство, что фрекен д'Эспар подверглась преследованию быка. Фрекен отнюдь не пользовалась таким всеобщим расположением, чтобы кто-нибудь взял ее сторону. Наоборот, другим дамам казалось, что фрекен д'Эспар отлично могла бы обойти место, где пасся бык. Что ей там нужно было!
Прибывали гости. Прибыл консул Рубен, за ним последовало в тот же день два-три других пансионера. Наконец, в конце недели, приехало, через Дувр, целое общество, несколько человек, и поселилось в Торахусе. По-видимому, предсказание адвоката Робертсена начинало сбываться; реклама о постоянном пианисте и знатных гостях, графе и принцессе, подействовала в смысле привлечения публики в заведение. «Где здесь граф?» — спрашивали дамы. «А где принцесса?» — спрашивали и дамы, и мужчины. Эта горная санатория становилась людной, делалось большим курортом. Зданию угрожала опасность быть переполненным, и что будет тогда?
